И Рагналл, думалось мне, тоже слушает и смотрит, ожидая знака. Я молился, чтобы сова прокричала ему на ухо, вселяя страх этим звуком, предвещающим смерть. Я вслушивался, но не слышал ничего, кроме привычных звуков ночи.
И тут раздались хлопки. Быстрые и негромкие. И вскоре стихли. Донеслись они с полей на севере, с выпаса между сестерским рвом и римским кладбищем. Кое-кто из моих людей предлагал перекопать кладбище и побросать мертвых в огонь, но я запретил. Они боялись мертвых, опасаясь, что древние призраки в бронзовых доспехах придут тревожить их во сне, но эти призраки построили Сестер, сложили защищающие нас стены, и, будучи в долгу у этих мертвецов, мы обязаны охранять их покой.
Снова послышались хлопки.
Мне стоило сказать Рагналлу про призраков. Его оскорбления были лучше моих, ритуальный поединок с угрозами остался за ним. Но вспомни я про римские могилы с их таинственными надгробиями, сослался бы на невидимую армию мертвецов, встающих по ночам с острыми мечами и зловещими копьями. Ярл мог посмеяться над идеей, естественно, но она поселилась бы среди его страхов. Поутру нам следует сделать возлияния на кладбище, в благодарность оберегающим нас покойникам.
Опять раздались хлопки, а за ними какое-то стрекотание. Не резкое, но и не тихое.
– Рановато для козодоя, – прозвучал за спиной голос Финана.
– Я тебя не слышал! – удивился я.
– Я хожу как дух. – В голосе его угадывалось веселье.
Он подошел, встал рядом и прислушался к странному звуку. Такой звук могли производить длинные крылья птицы, хлопающие друг о друга.
– Ему нужна подружка, – заметил Финан.
– Пора подходящая. Праздник Эостры.
Некоторое время мы стояли в дружеском молчании.
– Так мы действительно идем завтра на Эдс-Байриг? – спросил наконец Финан.
– Идем.
– Через лес?
– Через лес, к Эдс-Байригу, – подтвердил я. – Затем на север, к реке.
Ирландец кивнул. Потом немного помолчал, глядя, как луна отражается в далеком Мэрсе.
– Никто не должен его убивать, – свирепо бросил вдруг он.
– Коналла?
– Он мой.
– Твой, – согласился я. И помолчал, прислушиваясь к козодою. – Мне думается, ты убьешь его завтра утром.
– Так и будет. Я хочу этого. И сделаю. – Он прикоснулся к тому месту, где на груди у него висело распятие. – Я молился об этом – молил Бога послать мне Коналла. – На губах его заиграла улыбка. Недобрая улыбка. – Завтра, значит.
– Завтра.
Финан хлопнул ладонью по стене перед ним, потом рассмеялся:
– Парням нужно подраться, ей-богу нужно! Недавно они друг друга пытались перебить.
– Это я слышал. Что случилось?
– Молодой Годрик подрался с Хеарголом.