– Как обычно. – Иными словами: неважно. – Когда мы едем?
Питер скрещивает руки, демонстрируя острые, как бритва, заломы на рукавах своей сорочки.
– Мы едем через десять минут, – говорит он. Намек ясен, но он прибавляет: – Мне кажется, твое участие не слишком хорошая идея, Малкольм.
У меня обрывается сердце.
– Почему?
Бессмысленный вопрос. Я знаю, почему. Офицер Макналти приходил дважды, чтобы задать мне дополнительные вопросы.
Ноздри Питера раздуваются.
– В настоящий момент страсти накалены до предела. Ты внесешь раздор. Мне жаль. Я знаю, что это тяжело слышать, но это правда, а наш приоритет – найти Брук.
Я подавляю раздражение.
– Я знаю. Я хочу помочь.
– Лучше всего ты поможешь, оставшись здесь, – говорит Питер. Я испытываю почти непреодолимое желания ударом стереть с этого лица выражение самодовольства. Я уверен, что он искренне озабочен, и он, возможно, прав. Но он начинает строить из себя героя. Всегда так делает.
Он хлопает меня по плечу, коротко, словно прихлопнув комара.
– Сходи в дом и посмотри, есть еще вода в холодильнике? Вот это будет помощью.
Над глазом у меня болезненно дергается жилка.
– Конечно, – говорю я, подавляя злость, потому что препирания с Питером в поисках Брук не помогут.
Войдя в дом, я слышу скрип лестницы в прихожей. Я надеюсь, что это мама, но это Кэтрин, на руке которой внушительное облако красной ткани. За Кэтрин следует Вив. При виде меня моя сводная сестра замирает на месте. Лица у обеих превращаются в маску неприязни, которую, начиная с воскресенья, я вижу всюду.
Сделав над собой усилие, я веду себя так, как вел бы в обычных обстоятельствах.
– Что это? – спрашиваю я, показывая на руку Кэтрин.
– Мое бальное платье, – резко отвечает она.
Я смотрю на него со страхом. И пытаюсь отвлечься от того факта, что осенний бал состоится в эту субботу.
– Странно, что его не отменили. – Кэтрин не отвечает, и я продолжаю: – Что ты собираешься делать с платьем?
– Твоя мама его погладит.
Обойдя меня, она входит в кухню и аккуратно развешивает платье на спинке стула. Думаю, это здорово, что мама согласилась оказать Кэтрин подобную услугу. Питер говорит, что мать Кэтрин всю неделю не отвечает на его звонки, а только шлет сообщения, жалуясь на плохую сотовую связь на юге Франции. Всегда какие-то отговорки.
Закончив развешивать платье, Кэтрин пристально смотрит на меня льдисто-голубыми глазами.
– Лучше тебе там не появляться.
Почему-то на Кэтрин я не злюсь так, как на Питера. Может, потому, что знаю: она почти не ест и не спит с момента исчезновения Брук. Щеки у нее ввалились, губы потрескались, спутанные волосы собраны в хвост.