– Летом я приходил к тебе и говорил об этом, – напомнил Фергюс.
– Я помню. Но ты ведь ученый.
– Это меня каким-либо образом ограничивает?
– Я этого не говорю. Совсем нет, даже напротив. Просто ты рационален. Мозг современных ученых перегружен научными фактами. Это их багаж, из-за которого они не могут передвигаться достаточно быстро. И тебе нужно избавиться от него. Ты сможешь? Сумеешь осознать то, что не может быть объяснено с помощью науки – по крайней мере, пока?
– Ты только дай мне камеру хранения достаточного размера – и дело в шляпе.
Фреер улыбнулся:
– Но ты будешь помнить о существовании этой камеры, на тебя будет влиять необходимость строить научные модели, ставить эксперименты, видеть лабораторное отражение жизни. Ты можешь по-настоящему освободить разум от этих оков?
– Религия спрашивает: почему? Наука спрашивает: почему? Я не думаю, что между наукой и религией существует такая большая пропасть, Эван. Я считаю, что вопрос о том, как появился на Земле Иисус и кто он на самом деле был, не имеет ровно никакого значения. Важно то, что он сделал, что оставил нам. Важно его влияние, харизма. Он обладал силой, в которую верили люди – и верят поныне.
– И поступали согласно своей вере.
– Да, и до сих пор поступают. Что ты знаешь, Эван? Скажи мне.
Фреер прошел еще несколько шагов, затем остановился:
– Сейчас по всему миру возносится много молитв. В плохих местах. Плохие молитвы.
– Плохие молитвы?
– Ничего определенного, шляпу не на что повесить – но я и множество других людей очень обеспокоены. Осквернение церквей. Темные ритуалы. Все в таком духе.
– Смена тысячелетий. Благодатное время для фанатиков.
Фреер покачал головой:
– Все не так просто. Во всем этом присутствует точка сосредоточения, фокус.
– Ну да. Смена тысячелетий.
– Опять твой багаж. Не можешь оставить его. Обязательно отыщешь знакомый крючок, чтобы повесить на него что-нибудь новое. Без этого ты чувствуешь себя не в своей тарелке.
– Ладно. Позволь мне спросить у тебя кое-что. Я, собственно, для этого тебя здесь и нашел.
– Я так и знал, что совпадение, благодаря которому ты здесь оказался, все же имеет в своей основе причинно-следственную связь. – Священник улыбнулся. – Спрашивай.
– Тебе знакома фамилия Сароцини?
Фреер нахмурился.
– Так знакома?
– Эмиль Сароцини? Конечно. Это имя многим знакомо.
– Не доводилось услышать его недавно?
– Фергюс, он мертв. Умер давным-давно – не помню точно когда, где-то в сороковых.
– Может, у него были дети?
– Нет.
– Ты уверен?
– Да. Это единственная дарованная нам милость.
– Эван… – Фергюс поколебался. – Существует ли возможность того, что он еще жив?