– В приемной вас ждет человек, назвавшийся мистером Кунцем.
Гинеколог нахмурился:
– Кто он?
– Не знаю. Я подумала, он ваш знакомый. Он вас знает. Я ясно сказала ему, что вы никого не принимаете без предварительной записи, но он сказал, что не уйдет.
– Может, что-нибудь продает?
– Не думаю.
– Тогда кто он? Не тот же извращенец, который написал нам, что хочет покупать у нас все использованные перчатки?
Сара с улыбкой покачала головой:
– Он сказал, что вы поймете, что он пришел по важному делу, как только увидите его.
Харви покрутил пальцем у виска и шепотом спросил:
– Псих?
Она вежливо пожала плечами: «Откуда мне знать».
Неожиданно он ощутил тревогу. Кто такой этот Кунц? Частный детектив? Кто-нибудь из Службы рассмотрения жалоб пациентов? Он повесил пальто.
– Дозвонись до Салли Харворт. Когда, она сказала, у нее началось кровотечение?
– Сегодня утром, когда она проснулась.
Он открыл дверь в кабинет.
– Пригласить этого Кунца? – спросила она. – Или попросить уйти?
Он задумался на секунду и вспомнил, как много скелетов у него в чулане.
– Я уделю ему две минуты. Но не сейчас. Сначала поговорю с Сарой Харворт. Кто-нибудь еще дожидается?
– Нет. Ваш первый пациент опаздывает.
Через пять минут Харви Эдисон сидел за своим купленным в магазине антиквариата столом и дожидался посетителя. В кабинет, плотно прикрыв за собой дверь, вошел высокий, крепко сложенный мужчина с хмурым лицом. Он был в плаще «Бёрберри» поверх блестящего костюма и свитера с высоким горлом, в дорогих лаковых черных туфлях. На плече у него висел кожаный портфель. Он не был похож ни на частного детектива, ни на торгового представителя. Он мог бы быть игроком в американский футбол, если бы не окружающий его явственный ореол угрозы.
– Мистер Кунц, доброе утро. Чем могу быть полезен?
Кунц сел в кресло для посетителей и поставил портфель на пол рядом с собой. Он некоторое время молча смотрел на гинеколога, затем заговорил с идеальным английским выговором, но неуклюже строя предложения:
– Мистер Эдисон, не знакомы ли вы с трудом Фомы Кемпийского, умершего в тысяча четыреста семьдесят первом году?
Харви Эдисон, естественно, не был знаком с трудом Фомы Кемпийского и так Кунцу и сказал, решив, что этот мужлан явно псих. Он выставил бы его за дверь, но аура агрессивности в сочетании со впечатляющими физическими возможностями придавала посетителю вид опасного фанатика. Лучше с ним не связываться – неизвестно, что он может выкинуть.
Кунц продолжил:
– Фома Кемпийский сказал: «Гораздо безопаснее подчиняться, нежели править».
Эти слова были также Восемнадцатой истиной, но Кунц решил, что Харви Эдисону это знать не обязательно.