В дверь позвонили.
Сьюзен с легким раздражением посмотрела на часы. На часах было без двадцати четыре. Она никого не ждала, а в четыре сорок пять по радио начнется передача, которую она старалась не пропускать, – в ней актеры читали рассказ какого-нибудь писателя. Сегодняшней трансляции она ждала с особенным интересом, так как автора этого рассказа она знала. С другой стороны, ей было приятно, что пришел кто-то, с кем можно поговорить, – пусть даже это назойливые свидетели Иеговы или мальчишка с дефектом речи, продающий тряпки.
Это был Фергюс Донлеви.
Он стоял на ступеньках, на ледяном ветру, подняв воротник пиджака и засунув руки в карманы брюк. На его лице было написано беспокойство.
– Сьюзен, ты получила мое сообщение?
Этот неожиданный визит удивил и обрадовал ее.
– Нет. Какое сообщение?
– У тебя на автоответчике. Я звонил утром.
Она всплеснула руками:
– Ой, я совсем забыла проверить автоответчик. Я ездила утром на прием к врачу. Заходи. Хочешь чаю?
– Я возвращался в город и по дороге решил заехать. Может, я не вовремя?
– Нет, что ты. Напротив, – сказала она. – Даже хорошо, что ты приехал. У меня есть несколько вопросов по рукописи, по двадцать третьей главе. Я сама собиралась тебе звонить.
Они прошли в кухню. Она поставила чайник на огонь.
– Ну как ты? – спросил он.
– Хорошо, как видишь.
По выражению его лица Сьюзен поняла, что он ей не поверил. Он беспокойно прошелся по кухне. Чайник начал закипать. Она достала кружку для Фергюса и стакан для себя и открыла плоскую жестяную банку с песочным печеньем. Фергюс сел за стол и взял одно. Затем, выглянув в окно, он спросил:
– Вон то дерево – это вишня?
– Да.
– Она только цветет или дает ягоды?
– Прошлым летом никаких ягод не было. Наверное, она декоративная.
Он взял еще одно печенье и держал его в руке, не откусывая.
– Ты когда-нибудь была на фестивале цветов в Вашингтоне? Он проходит там каждый год в мае.
– В Вашингтоне округа Колумбия?
– Да.
Она покачала головой:
– Никогда не была в Вашингтоне. Но когда-нибудь обязательно поеду – почтить столицу взрастившей меня страны.
Он кивнул с рассеянным видом. Казалось, он хотел о чем-то поговорить и теперь потихоньку подбирался к нужной теме. Он снова выглянул из окна:
– Раньше я этой вишни не замечал.
Он откусил половину печенья и стал смотреть на оставшуюся половину, будто на произведение искусства или археологическую находку огромной исторической ценности. Дожевав, он прочистил горло.
– Как твои боли?
– Нормально.
Он с беспокойством вгляделся в ее лицо:
– Ты не очень хорошо выглядишь. Ты на седьмом месяце и должна вся светиться. Считается, что с пятого по седьмой месяц – лучшее время беременности.