Его мысли обратились к Сьюзен. Он надеялся, что сегодня у нее больше не было болей. Да, в том, что он так долго находится вне дома, вдалеке от своего следящего оборудования, был один минус: он не мог ни видеть, ни слышать Сьюзен и лишь гадал о том, чем она занимается. Из-за этого он скучал по ней еще больше.
Что-то происходило. Кунц услышал звук поворота ключа в замке, затем дверь открылась. Запищал и смолк сигнал тревоги. В комнате включился свет, но он не ослепил Кунца, так как он заранее установил на минимум реостат, регулирующий уровень освещения.
Однако на то, чтобы Фергюс Донлеви смог увидеть Кунца и пистолет в его руках, яркости освещения хватило.
Кунц нечасто брал с собой пистолет – мистер Сароцини предупредил его, что в Англии его носить опасно, – и ему было интересно, оценит ли Фергюс Донлеви этот его жест.
По лицу Фергюса Донлеви он понял, что нет, он не оценил его особого отношения. Но это не имело значения. Кунц пришел сюда, чтобы развлечься, он имел на это разрешение мистера Сароцини. И то, что он собирался сделать, доставит ему очень, очень большое удовольствие. Фергюс Донлеви пожалеет, что однажды коснулся Сьюзен, коснулся его женщины, пытался поцеловать ее. Кунц приложил волевое усилие и успокоил бурлящие эмоции. Он не позволит кипящему внутри его гневу помешать получить удовольствие.
Фергюс сегодня пил. То, о чем рассказала ему Сьюзен Картер, порядком выбило его из колеи, и по дороге домой он заехал в паб, сел за столик в углу и в одиночку уговорил несколько порций виски подряд, глядя в одну точку и стараясь не думать о том неизбежном выводе, который следовал из рассказа Сьюзен.
Эмиль Сароцини. Майлз Ванроу. Суррогатный ребенок.
Невероятно, что матерью может быть Сьюзен. Но ведь кто-то же должен был ею оказаться. Но она? Сьюзен? Почему она?
Кто-то должен.
Он отчаянно хотел ошибиться. Но все же…
Кто-то должен.
Он звонил Эвану Фрееру четыре раза и каждый раз натыкался на автоответчик. Может, он уже дома и перезвонил ему и оставил сообщение. Фергюс надеялся на это, очень надеялся. Ему необходимо было встретиться с ним. Сегодня.
А теперь к нему в дом проник посторонний, и Фергюс был сбит с толку. Логика подсказывала ему, что этого человека не может быть здесь, что это игра воображения, – ведь когда он пришел, сигнализация была включена. Но в то же время он смутно припоминал, что уже видел этого человека раньше – разве не он приходил в прошлом году проверять телефонную линию? Следовательно, он не опасен.
Но пистолет в руке ясно говорил о том, что он опасен, и вызывал у хозяина дома реакцию «нападай или убегай». Фергюс знал все об этой реакции: когда-то он написал о ней целую книгу. Любое животное, столкнувшись с ситуацией, угрожающей жизни, приходит в состояние возбуждения, в котором оно имеет всего две схемы поведения: напасть или убежать. Если ни одна из них не используется, в его крови быстро растет уровень адреналина, что может привести к приступу паники.