Новый собеседник сжимает кулак размером с пивную кружку и показывает окружающим.
– Я вот у себя в деревне парней с одного удара на землю клал. А сильному – и уважение обчее, и девки любят тож… Да не зыркай на меня глазом, слышь? – «Герой» замечает пристальный взгляд Семёна и переключается на него. – А то – пошли на круг, повеселимся… А, да ты калечный… Дык я тож левой бить не буду…
Положение спасает появление Александра Михайловича в компании с каким-то дородным седобородым дядькой, по одежде похожим на приказчика.
– Что тут происходит? Вы кто, любезный? – вопрос из-за временного онемения детины повисает в воздухе, поэтому Филатов обращается к своему спутнику: – Степан Иванович, это – ваш?
– Прощеньица просим, Александр Иваныч, мой придурок, прости меня, Господи, грешного. Не извольте сумлеваться, щас всё поправим. Иди-ка сюда, голубь милай…
Отойдя на пару метров в сторону, старик меняет ласковый тон на злющее шипение:
– Ты што творишь, сучонок? Ты хоть знаешь, с кем лаяться принялся? Эта ж ево благородия главного инжанера стройки семейка!.. Да под ним работавши озолотиться можно, а ты, телок мокрохвостый, мне всё портишь! Я тебя, паскудника, для этого из твоих Малых Гавнищ в Первопрестольную вытащил?.. Ты, червяк навозный, хоть знаешь, што эта за мужик однорукий? Кресты и медальки евонные видал? Я тут к свояку на неделе заезжал, он тута в охране служит. Так ентый однорукий их иногда бою учит. И со своей культяпкой двоих-троих укладывает не запыхавшись. А ешо свояк говорил, што у него германцев на счету забольше сотни будет. И добрую половину он своими ручками да ножиком порешил… А ну-ка, гадёныш, дыхни-ка… Ты окромя пивка ешо и чекушку вылакал?.. Вопчем так, коль ево благородие тебя со стройки не погонит, неделю ток за харчи две нормы работать будешь. А таперь изыди с глаз моих. А коль чё сотворишь ешо, не посмотрю, што жёнкин сродственник, сдам в участок. А и то, коль местные прознают, навряд ли и до участка доберёшься, тута в охране почитай все фронтовики служат и за своего любого по забору размажут.
Окончательно этот инцидент был позабыт, когда к семейному кружку Филатовых и Прозоровых подошли Павлов и Шаляпин. Многие особы женского пола, стоявшие поблизости, явно почувствовали прилив ревности, ибо Фёдор Иванович вежливо раскланялся с обоими инженерами и почтительно приложился к ручкам их жён. Единственное, что немного успокаивало женскую часть общества, – это присутствие Павлова. Раз рядом их неугомонный академик, то это общение носит, скорее всего, деловой характер.