— Хранибор?! Знаем, знаем! А как же! — обрадовалась Белана. — Ты с ним водишься? Мы тоже. Вот здорово!
— Он нам хлеб дает, мед, молоко козье… — прибавила Ярина. — У него две козы есть. Такие чудные козочки! Ты им ме-е-е-е, а они смотрят как на полоумную и мекают в ответ. Мы порой волхву рыбы, раков таскаем. Устриц несколько раз предлагали. Их за устьем, в море, — не счесть! Собирай, не ленись! Вкусные. Да… Хранибор интересный. Много чего знает, и откуда?
— Устрицы? — Дубыня, закатив вверх глаза, свел брови. — Не пробовал. Но видел. Их что, в самом деле едят? Эту склизь?!
— А то как же! — с жаром подхватила Велла. — Вот погоди немного, рассветет, я к морю сплаваю, насобираю. Они силу придают и скус отменный. Тебе понравится. А коль хошь, так свежей рыбы натаскаем. Только в озере она простая, не та, что к княжескому столу подают. За ней в другие места плыть надо. Но это несложно, только потом. Надо ж за угощенье одариваться. Вон, гляди, за разговорами почти все умяли!
Действительно, как-то незаметно русалки прибрали все, что радушный Дубыня выставил на пень.
Леший рассмеялся. Сначала тихо, потом захохотал громче. Хохот перешел в переливчатое высокое гоготанье. Так, как над припозднившимися путниками порой издевается филин. Русалки вздрогнули. Белана даже топнула: «Мол, прекрати! Жутко!»
— Экая печаль, — сквозь смех вымолвил Дубыня. — Одариваться собрались! Устрицами! Сейчас еще какое-нить угощенье добуду.
Он сгреб порожнюю посуду в суму и затянул веревку. Подняв ее, немного потряс. Послышался глуховатый перезвон. Вскоре латаная торба вновь стала смотреться жалко и сиротливо, словно всю свою тяжкую жизнь она была тощей и скудной. Холщовые бока провисли. Раскрыв суму, Дубыня вновь стал доставать из нее наполненные всякими вкусностями плошки, мисочки и туески.
— Вот так! — приговаривал леший, выставляя на пень все это разнообразие. — Я ж говорил, что торбочка ни в чем отказу не даст.
— Ну, помог тебе Хранибор прочесть ту книгу, и что дальше? — вернулась к разговору Велла. — А то за угощеньем забудем, с чего начали.
Дубыня помрачнел. Те записи, в которых они с волхвом разобрались, оказались необычны и жутковаты. Ни он, ни Хранибор не ожидали, что в потрепанной древней книге может обнаружиться такое.
— Поняли мы, что не о нашем мире книга Стера повествует. А о других, что рядом лежат. И много их оказывается. Не только тот, что у Древнего Колодца за туманом лежит и в полнолуние к себе пропускает. Иные есть. И есть еще одно место. Межмирье называется. Не подвластно оно никому. Ни нашим богам, ни иным. Когда Род создавал все сущее, появилось древнее зло. Не бывает тени и мрака без света! Ужаснулись боги тому, что хотело сотворить древнее зло с мирами и вступили с ним в борьбу. Долго она шла, и наконец-то смогли боги заточить то зло в пустоту, за гранью миров. А потом создали боги печать, и всемогущий велес наложил ту печать на врата в межмирье. Там, до скончания всего сущего, должно блуждать зло по закоулкам меж мирами. Понимаете? Нет этого места — и оно есть! И оказывается, что вот уже много веков как повреждена велесова печать. И то древнее зло рвется наружу. Из межмирья рвется, из места которого нет…