В голове полнейший кавардак. Мысли путаются, как слипшиеся макароны. Ясно одно. Единственно возможный сейчас путь — в адову мясорубку вслед за этими двоими. Хорошо хватает головы привязать к поручню канат и жестами объяснить Вернеру поглядывать на него.
Ну и месиво! Столько утопленников! Не на одну жизнь хватит насмотреться. Винты работают на полную мощность, перемалывая людей в дьявольский фарш. Бешеный водоворот тянет на дно, и ни зги не видно в этой кровавой каше.
Уцепившись намертво за веревку, удается всплыть. Сделать несколько вдохов и обратно к вратам преисподней. После нескольких бесплодных погружений становится ясно, что ни Саню, ни мальчишку уже не отыскать. В воде остались одни мертвецы.
Но что там шевелится возле правого борта. Они!!! Это точно они!!! Бесполезно! Уже не успеть. Сила течения тащит их под винты. Саня заслоняется рукой. Хотя вода глушит звуки, кажется, слышно, как ломаются кости. А он еще пытается грести, отталкивает от винтов мальца!
Веревка натягивается до предела, неужто ее не хватит? Можно обкромсать узел ножом, но времени нет. Только бы успеть, только бы доплыть, только бы дотянуться! Есть!!! Даже сквозь муть, пену и кровь видно какое иссиня-бледное у Сани лицо. На месте правой руки кровавое крошево. Теперь на рояле играть не скоро придется, если придется вообще. Держись, Саня! Где наша не пропадала!
Теперь нужно всплывать. Нужно срочно всплывать. Если они наглотались воды, а они ее наглотались, все равно есть шанс их откачать! Но лопасти винтов продолжают работать, тяжесть двух безвольных тел сковывает движенья, и нет мочи противостоять властной бездушной силе течения, увлекающей навстречу смерти. В ушах то ли ревут винты, то ли звонят погребальные колокола, а меркнущий взгляд слепит нестерпимый, нездешний свет…
Слепит нестерпимый, нездешний свет… Нет, почему же нездешний. Очень даже здешний. Безразличный и безжалостный свет лампы, нацеленной прямо в глаза. Впрочем, смотреть здесь все равно не на что, за неделю ежедневных допросов все виданное-перевиданное. Блеклые звуконепроницаемые стены, тяжелая железная дверь, привинченный к полу стол и два стула. В потолок вбит крюк, но не для люстры, а для задержанных, которых, как на средневековой дыбе, подвешивают за руки, а может быть и какие еще иные части тела. Это процедуру они опробовали три дня назад и больше пока не повторяли: вывихнутые плечевые суставы опухли и болят, руки совсем не слушаются, зато и у старшего надзирателя Бульдога нос обзавелся еще одной эффектной вмятиной…
Слабое утешение. Свет режет усталые глаза, точно засыпая их раскаленным песком, по разбитому лицу медленно и противно стекает липкий холодный пот, который не стереть, поскольку руки, а сегодня и ноги намертво прикручены к стулу...