— А у меня есть выбор? — хмыкнула я.
— Нет, — усмехнулся он. — Но было бы лучше, если бы ты хотела.
Я откинула за спину влажные волосы, покосилась на венец, лежащий на полу. Льдинки весело мне подмигнули.
Рагнвальд не спускал с меня взгляда, и его глаза тоже казались льдом.
— Тебе уже говорили, что у тебя ужасный характер?
Он моргнул.
— Знаешь, из тебя вышел бы отличный тиран. Я прямо вижу твой ледяной трон!
Ильх нахмурился, не спуская с меня настороженного взгляда.
— Ты не хочешь остаться? — грубо спросил он.
— Я хочу, — вздохнула я.
Рагнвальд не улыбнулся и даже не кивнул, но напряженные плечи медленно расслабились. А пламя, наконец, смогло вырасти и окрепнуть.
— Кажется, ты изрядно напугал жителей города.
Ильх дернул плечом и нахмурился.
Я сделала осторожный шаг ближе.
— Рагнвальд, я благодарна тебе за спасение. Действительно, благодарна, поверь. И я хочу остаться сегодня здесь, с тобой. Но Гудрет…
Пламя вздрогнуло и угасло под порывом холода. Рагнвальд выпрямился.
— Ты хочешь снова лишить меня разума, Энни?
— Но Гудрет…
— Мужчина должен отвечать за свои поступки! — рявкнул варвар, отходя от очага, с которым не мог совладать. — Он увел тебя по незнакомым тропам, не взял ни еды, ни воды, увел, не зная местности и опасностей! В этих горах полно зверей! И каждый житель Карнохельма знает о черном озере, в котором живет ламхгин. Никто не ходит в это ущелье по доброй воле!
— Но Гудрет не знал…
— Вот именно! Не знал, но потащил тебя за собой! Надеюсь, незримый мир будет долго водить его туманными тропами в наказание за глупость!
Я вздохнула. Спорить с варваром бесполезно, у Рагнвальда свое понимание добра и зла. И для него вполне нормально убить соперника.
— Задержись я хоть на минуту — и от вас обоих не осталось бы и костей! Он бы погубил тебя! Пусть благодарит перворожденных за милость! А если сдохнет, значит, виноват сам! И пусть подыхает, но не тащит за собой тебя!
Я встрепенулась.
— Значит, Гудрет жив?
Глаза ильха стали такими холодными, что я поежилась.
Подошла к очагу и, запалив щепу от хёгговых углей, разожгла огонь. Пламя радостно встрепенулось под моими руками, разгораясь на сухих дровах. Сложив их шалашиком, я довольно осмотрела очаг и подняла взгляд на Рагнвальда.
— Хорошо.
Он прищурился.
— Это какая-то хитрость?
— Нет. Ты прав. Гудрет совершил глупость. И я тоже.
— Ты ушла с ним. Добровольно.
Я помолчала, размышляя, стоит ли говорить об участии Трин во всем этом деле. Но поверит ли мне риар? Вёльду он знает большую часть своей жизни, а меня всего ничего… И я даже не знаю, как он ко мне относится, несмотря на все, что случилось сегодня.