— Хватит! — я выхватила у него тарелку, и ильх облизал пальцы. — Прекрати делать вид, что тебе нравится!
— Я просто ем.
— Каша получилась ужасной!
— Редкая гадость.
— Я никудышная кухарка.
— Хуже не видел.
— Ты… ты… Ты издеваешься! — не выдержала я.
Рагнвальд сгреб меня в охапку и прижал к кровати. Тарелка полетела на пол, но этого я уже не заметила. Потому что ильху надоело ждать. От соприкосновения тел мы воспламенились мгновенно. Даже огонь в очаге стыдливо притих, посрамленный нашим жаром.
И Рагнвальд рассмеялся, глядя на меня. По-настоящему, широко улыбнулся. От стужи не осталось и следа.
— Это ты надо мной издеваешься, чужачка. Еще скажи, что сделала это не нарочно. Увидела, что я злюсь и решила, что лучше буду злиться на плохую еду. Ты маленькая и хитрая ласка!
Я не выдержала и тоже рассмеялась. Ладно, возможно, я схитрила. Совсем чуть-чуть! Зато от стужи не осталось и следа!
Успокоившись, я осторожно провела рукой по щеке ильха. Пальцы чуть кольнуло светлой щетиной.
— Я не хотела уходить, Рагнвальд. Не хотела покидать Карнохельм. И… тебя. Я сказала об этом Гудрету, но он… дал мне какой-то напиток, травы и мед, от него пахло вереском… Я почти не помню, как шла за ним. Ты мне веришь?
Риар тяжело выдохнул. И медленно кивнул.
— Я тебе верю.
Я прикусила губу, рассматривая его лицо. Оказывается, это приятно, когда верят.
— Твои затуманные поцелуи — это какое-то колдовство, Энни? Почему я постоянно хочу их?
— Тогда это колдовство против нас двоих, — шепнула я. — Потому что я тоже их хочу.
Рубашка улетела на пол. К ней присоединились штаны Рагнвальда, правда, чтобы стащить их, пришлось постараться. Я вспомнила слова старушки Боргильды о том, что настоящие воины и во время близости с девой не снимают штаны, сапоги и оружие — на случай нападения. И порадовалась, что Рагнвальд позволил себе забыть об этом обычае фьордов. Хотя, скорее, риар просто не слышал своим обостренным слухом опасности, поэтому и позволил мне себя раздеть. Перевернулся на спину и наблюдал, как я сражаюсь с завязками и кожаными шнурками на его штанах. Получалось неумело, но Рагнвальда это, кажется, радовало.
Отбросив одежду, я провела ладонями по широкой груди ильха. Потом несмело перекинула ногу через его бедра и уселась сверху. Он поднял брови, но снова не возразил. Дыхание мужчины участилось, он смотрел снизу вверх, жадно трогая взглядом мою грудь и живот. Но когда потянулся, я прижала его руки к лежанке.
— Останься так.
И снова его погладила. Потом склонилась и поцеловала — в шею, прямо над черным обручем, спустилась ниже, лизнула шрам под ключицей, потом тронула губами плоский сосок. Рагнвальд сипло втянул воздух, и я сдержала улыбку. Ильх оказался чувствительным к таким ласкам. Но продолжить я не успела, он рывком поднялся, сжал мои руки и рявкнул: