— В корнях кедра — укрытие, — почти неслышно шепнул риар.
И рука, коснувшаяся моего бока под белой шкурой, тоже была холодной. Меня что-то кольнуло под плащом, и Рагнвальд отодвинулся. Посмотрел в глаза — протяжно, тоскливо. Отвернулся и отошел.
Зато бросилась Тофу.
— Как же так? — женщина прижала меня к своей мощной груди. — Как же ты так, милая?
— Тофу, прекрати! — окликнул конухм.
— Не надо, — шепнула я, все еще ища взглядом Рагнвальда. Но он на меня больше не смотрел. Словно уже попрощался…
— Молись перворожденным, Энни!
— Я постараюсь, Тофу. — В молитвы я мало верила.
— Солнце встает, — напомнил конухм. — У кого веревки? Верн, вяжи ты, у меня узлы уже не те…
Трин зашипела, когда великан со сбритыми на висках волосами связал ладони девушки за спиной. Потом он обвязал ее лодыжки и закрепил веревку на кольце в скале. То же самое проделали и со мной.
А после мужчины ушли.
Я пошевелилась, пытаясь принять удобную позу. Руки затекли моментально. Оказывается, стоять связанной — это довольно сложно!
В боку снова что-то кольнуло. Словно там была… льдинка. Или нож!
Я покосилась на Трин. Ее лицо было бледным, но черные глаза как обычно сверкали. Не глядя на меня, она бросила:
— Иногда дикая стая разрывает дев прямо на месте. Хёгги отрывают руки и ноги, так что дева истекает кровью, но остается живой. Иногда жители находят останки избранниц Билтвейда… Жуткие останки! А иногда хёгги уносят дев на вершину. Моли перворожденных, чтобы сразу умереть. Говорят полет в лапе хёгга — ужасное испытание. Он ломает деве ребра, и они протыкают внутренности!
— Хватит рассказывать эти ужасы! — разозлилась я. — А в лапах хёгга я уже летала. Бенгт украл меня с собственного наречения! В Варисфольде! Полет вполне сносен… — пожала я плечами. — Хотя от лап хёгга жутко воняет. Я предпочла бы усесться сверху.
Лицо Трин вытянулось, и она посмотрела на меня.
— Ты ненормальная?
— Я затуманная.
— Вон оно что! Так ты притащилась из-за Тумана? А сдохнешь, разорванная хёггом! Достойная судьба! — она попыталась рассмеяться, но получился лишь хрип.
Я пожала плечами.
— Я не жалею.
— Может, потому что у тебя нет разума?
— Может, потому что есть благодарность. А почему ты такая злая, Трин? Ты ведь получила, что хотела. Ночь с Рагнвальдом и мою смерть.
— Только я не собиралась умирать вместе с тобой!
— У нас говорят: бойся своих желаний, — усмехнулась я, осторожно ощупывая свой бок. Пришлось до боли вывернуть руки. Лезвие кольнуло пальцы. Нож! — Видишь, твои желания почти исполнились. Только не вижу на твоём лице радости. Мы обе стоим на этой скале и ждем гибели. А ты продолжаешь меня ненавидеть. И у кого здесь нет разума?