— Я теперь даже прикоснуться к пламени не могу! Проклятая снежная тварь не позволяет!
— Но я не виновата в том, что ты поймал ледяного дракона!
Ильх рывком сделал еще шаг и сжал мои плечи. То ли встряхнуть хотел, то ли придушить… От резкого движения мои очки слетели с носа. Варвар втянул воздух и на миг закрыл глаза. А открыв, взглянул уже без злости.
— Да, — тихо сказал он. — Виноват лишь я. Прости, что испугал.
От изумления, что варвар способен извиниться, я даже дар речи потеряла. А ильх улыбнулся с уже знакомой насмешкой.
— Ильх, который винит в своих бедах слабую деву — глупый и недостойный ильх. Ты не виновата, ты лишь исполняла волю Бенгта. Брату трудно перечить, даже мужчинам это не удается. — Ильх вздохнул. — Просто мне трудно… смириться.
Словно завороженная, я смотрела в его лицо.
— У тебя необычные глаза, чужачка, — задумчиво протянул мужчина. — Вроде и голубые, а внутри зеленые пятнышки.
Я затаила дыхание, смущенная и близостью ильха и переменой его настроения.
Глаза? Видел бы он свои… вот от них точно невозможно оторвать взгляда, смотрю — и внутри все замирает. Вот только напоминать Рагнвальду о том, каким сделал его ледяной дракон, точно не стоит. Интересно, какие глаза были у варвара до слияния с хёггом? Верно, темные, как у Бенгта… Каково это — стать совершенно другим? Получить новые качества, но потерять прежние… Странно, наверное. А возможно, и страшно. Тем более, когда совсем не рад таким изменениям.
И почему он так смотрит на меня?
— Тетушка Хло за цвет глаз звала меня «жабой», — ляпнула я от смущения. — А бабушка именовала «сорняк Энни». Розалинда, это моя кузина, говорила: «Неуклюжая Эн», а тетя Джун величала «недоразумением». Весело, правда?
— Нет. Почему твоя семья тебя ненавидела?
Я опешила. Ясно, цивилизованно врать, чтобы пощадить чужие чувства, ильх неприучен.
— Они не ненавидели… надеюсь, что нет. Просто … Просто я отличалась от них. Была другой. У меня были странные мечты, мысли, поступки… Мы совсем друг друга не понимали. Наверное, им было трудно со мной… Знаешь, мне не хочется об этом говорить.
И… почему он все еще так близко?
И снова ожило воспоминание — шепот ильха и его прикосновения… И, кажется, об этом подумала не только я, потому что в синеве глаз Рагнвальда возникла растерянность, а ладони сильнее сжали мои плечи, безотчетно привлекая. И вдруг в льдистой глубине чужого взгляда вспыхнуло… сияние. Я ахнула, пораженная. Переливы расцветили радужку, словно в глазах ильха поселилось северное сияние! Да что же это такое?!
Ильх тяжело выдохнул, лицо его стало удивленным. Я моргнула, не веря в то, что увидела. В его глазах было сияние! Самое настоящее! Но разве это возможно? Или меня снова подводит зрение?