— Эгей велел приготовить добрый обоз, — сказал Изолий — статный атлет в позолоченных доспехах и пурпурном хитоне. — Так что недоедание нам не грозит. Сотник, рад тебя видеть!
Пятидесятилетний Априкс — старинный командир сотни оружейников и кузнецов радушно приветствовал своих грозных подчинённых. В отличие от них он не был великим бойцом, хотя рука у него была тяжела, а глаз верен. Зато он был идеальным сотником — слугой царю, отцом солдатам. Он умело командовал своим небольшим отрядом, и когда в разгар боя нужно было встать насмерть, сотня вставала насмерть, достаточно ей было услышать гордый клич Априкса:
— Кто отступит, тот — не афинянин! Умирать, где стоим!
Сыновья Тенция перемешались с сыновьями Изолия и Адаманта; Кан с Леоном приветствовали своего заядлого друга Кулиона Изолида — атлетически сложенного красавца с волосами цвета воронового крыла и синими, как небо, глазами. Кул — так его звали в быту — был записным сердцеедом и задавакой, но верным товарищем и дерзким смельчаком, непременным участником всех выходок младших сыновей достойного Тенция Норита. В преддверии смертельных сражений Кул облачился в кожаный панцирь и шлем с высоким гребнем и оловянным забралом.
— Ну, и куда вы запропастились, засони?! — насмешливо спросил друзей грозный Кулион Изолид. — Я уж думал, мне одному придётся имперскую сволочь на остров загонять!
— А ты что — никак на войну собрался?! — изумился Кан, локтём подпихивая Леона.
— Само собой! — гордо заявил Кул. — Куда ж ещё, по-твоему?!
— Судя по панцирю, на очередное свиданье, — улыбнулся меньшой Норит. — Такой панцирь хорошо служит только для того, чтобы девушки на части не разорвали.
— Это для тебя он нормально послужит, — развеселился и Леон. — Кулу для этого в чёрную бронзу облечься надо — у него девчонки совсем сумасшедшие!
— Мар! Эй, Мар! — крикнул Кул, решительно меняя тему разговора; когда его друзья начинали прикалываться, дискутировать с ними мог только насмешник Гермес. — Ты чего это от знакомых нос воротишь?!
Худой, как весло, подросток в золочёных доспехах молчком проталкивался к ступеням крыльца, куда уже взошла троица афинских героев, под глазом у него сочно налился сливовым цветом свежий синяк. Он явно не желал вступать в разговоры.
— Кто это его? — полюбопытствовал достойный сын Изолия.
— Я, — охотно удовлетворил любопытство друга Леон, скромно опустив очи долу. — А не будет к Висе с любезностями соваться. В следующий раз вообще голову набок сверну.
— Это ты правильно, дружище! — горячо поддержал грозного Леона свирепый Кул. — Вот наглости-то набрался, сморчок скрюченный! Я вот о чём хотел вас попросить, парни — когда с войны вернемся, помогите Вису похитить, я в долгу не останусь. Породнимся, подкрепим дружбу родственными связями…