— Кстати, — вновь подал голос Счастливчик. — Доказывая, что вы не собирались дезертировать, напомните судьям, что пленного мы взяли задолго до встречи с Гортензием. На кой ляд пленник дезертирам?! Требуй допроса Молосса, командир!
Разведчики замолчали, усваивая услышанное. В наступившей тишине были слышны ровный гул воинского стана, журчание ручья и потрескивание углей. Невзирая на опасность завтрашней схватки, Кан поймал себя на том, что на душе у него покойно, а учащённое сердцебиение происходит совсем не от страха. Он обвёл взглядом людей, собравшихся у костра, за время разведки ставших ему понятней и ближе родных.
— Послушайте меня, братцы, — тихо сказал он. — Вне зависимости от того, как всё повернётся завтра, я счастлив тому, что познакомился с вами. Я горд тем, что вы зовёте меня командиром, и в вашей компании готов выполнить любое поручение Ритатуя. Это касается и тебя, Кэм Даретид.
— Я присоединяюсь к словам командира, — мягко пророкотал Медис и облапил за плечи Гетидов, сидевших по бокам от него; судя по тихому стону и скрежетанию зубов это были Эльид и Аробист.
— От имени братьев я, Ним Гетид хочу сказать, что мы гордимся службой под твоим началом, командир! — торжественно вымолвил признанный мастер меча. — Если нас вновь пошлют в разведку, мы будем требовать, чтобы нас возглавил ты — другого командира для нас нет.
— Пока идёт эта война, я готов присоединиться к вам в любой миг, — заверил коринфянин Кэм Даретид. — Я по гроб жизни обязан Кану, а теперь, как выяснилось, и вам тоже. За помощь, оказанную моей сестре Венете, примите мою клятву верности вашему отряду. Никогда не думал, что скажу такие слова афинянам.
— Ладно, — согласился один из братьев Гетидов. — Но мне ты должен быть верен вдвойне — я из-за твоей Венеты чуть головы не лишился!
В лагерь коринфско-афинская троица вернулась почти к полуночи. У багровых углей костра, подёрнутых седым налётом золы, сидел упорный Торит, старательно полирующий детали доспехов. С подозрением осмотрев вернувшихся, он успокоился и тут же улёгся спать. Коринфяне последовали его благому примеру.
Кан тоже постарался уснуть, но упрямец-Гипнос всё обходил стороной ложе юного героя, оставляя его с завистью присушиваться к сонному дыханию десятка…
— Ты чего не спишь? — раздался внезапно тихий голос Венеты.
— Тоскливые мысли одолевают, чем дальше, тем больше, — вздохнул хитрый потомок честной семьи Норитов. — Гипнос не желает касаться моей горемычной головушки. Скорее всего, я так полагаю, надеется на твою помощь. Перебирайся ко мне, — добавил он, затаив дыхание.