— Пацан, ешь уже свое яблоко.
Он отрицательно качает головой.
Я присаживаюсь перед ним, но он все равно не ест, и почищенное яблоко начинает темнеть. Нарезав его мельче, я снова отдаю парнишке.
— Теперь оно коричневое, — жалуется он.
Ну все, он меня достал. Выбросив яблоко в мусорный бак, я возвращаюсь и поднимаю пацана, отбрасывая планшет в сторону. Малец визжит, но я уношу его на кухню и усаживаю за стол.
— Что ты будешь есть? И предупреждаю, снова яблоко я чистить не буду.
— Сэндвич.
— С чем?
— С ореховым маслом.
Как только сэндвич готов, он снова качает головой.
— Порежь на четыре части.
Богом клянусь, если этот пацан не начнет есть, я просто уйду. Выйду прямо за ту дверь.
— Ты странный, мистер, — говорит он после того, как съедает сандвич. — Все время молчишь.
— Нельзя говорить все, что тебе в голову приходит, пацан.
— Ты не улыбаешься.
— А почему я должен?
— И не смеешься.
— Ничего смешного не вижу.
— Ты странный.
— Ты тоже странный, — парирую я.
— Моя мама говорит, что ты заставляешь ее сердце биться часто-часто.
— Она так говорит?
Он кивает, зевая, и мы возвращаемся на диван к долбаному планшету. Заканчивается все тем, что я засыпаю, наблюдая за какой-то тупой штуковиной из набора «Лего».
Роуз
Маленький Лиам забрался на грудь большому и выглядит совсем крошечным. Они даже спят практически в одной и той же позе: рты слегка приоткрыты, оба тихо посапывают. Изабель входит и сначала не видит Лиама, но останавливается, когда замечает его. Интересно, узнает ли она его? Они общались не так долго, пусть она и приняла его быстрее всех, кто когда-либо входил в ее жизнь. Даже Джейку пришлось подождать, чтобы она начала ему доверять.
— Мам, этот человек выглядит так знакомо, — довольно громко говорит она.
Лиам открывает свои зеленые глаза и смотрит на Изабель. Он несколько раз неуверенно моргает, когда видит ее, потом смотрит на меня, а затем на свою грудь. Маленький Лиам прижимается к нему и, судя по всему, не собирается двигаться. Сердце бешено колотится, и мне приходится прижать ладонь к груди, чтобы немного успокоится. Это даже больше, чем я могла желать. Потом он открывает рот, и все волшебство исчезает.
— Пацан просто невозможный, — говорит он, глядя на ребенка, а потом на меня. — Как мне его снять?
Я подхожу к нему, а Изабель остается на месте — наблюдает, не говоря ни слова, что совсем на нее не похоже. Поднимаю маленького Лиама, а большой при этом буравит меня взглядом. Я пытаюсь увидеть то же, что видит он — женщину, которая не мыла голову уже несколько дней и от которой дурно пахнет. А я еще и бегала весь день. К тому же на мне нет ни капли макияжа, и кожа просто в ужасном состоянии.