. К концу XIX в. эти вопросы не были разрешены, что являлось объектом разногласий между двумя государствами.
При формировании иррегулярных частей, главным тормозом реформирования являлись сильные патриархально-родовые начала, освободиться от которых стремились практически все правители Персии XIX в. Ни одной из иррегулярных частей правительство не могло по своему желанию или расчету назначить начальника из другого племени. Часто во главе подобных иррегулярных частей числились дети или люди, совершенно не подготовленные и не имеющие никакого отношения к службе. Большинство из которых «вообще ни к чему не способные, непокорные и враждебно настроенные против правительства»[236]. Особенно жестко патриархально-родовые начала почитались среди тюркских племен Иранского Азербайджана и Мазандерана. Они ни при каких обстоятельствах не допускали к себе в качестве начальника человека из другого племени.
Характеризуя иерархию подчиненности среди тюркских и курдских племен, Косоговский отмечает, что они, признав только одного старшего начальника, в большинстве случаев, всецело ему повиновались, служили сравнительно охотно[237]. При этом, однако, промежуточной иерархии или вовсе не признавали, если же, в силу обстоятельств, признавали весьма условно и неохотно. В глазах племен существовал только один старший «ага», т. е. господин. Местные начальники, в свою очередь, употребляли все усилия для поддержания собственного авторитета и повиновения подчиненных.
Отсутствие привязанности, почитания и признания центральной власти в лице шахского правительства иррегулярной частью войска объясняется тем, что в Иране зачастую смена правителя — это не торжество той или иной личности над другой личностью, а дворцовый переворот, узко отражавший приоритеты той или иной группировки, не предполагавший коренных государственных преобразований. Солдаты твердо знали только одно, что если для них есть что-либо неизменное, то это их командиры[238]. В руках командиров сосредотачивался весь их экономический и домашний быт. У племен, населявших Иран, привязанность не распространялась дальше горной долины или котловины, т. е. к месту проживания. Поэтому европейских представлений об обязательствах к государю, престолу, либо отечеству у них не было[239]. Однако общность религии сглаживала и отчасти возмещала у племен отсутствие этих понятий. Шиизм — доминирующая в Иране форма ислама, а шиитский фанатизм как бы заменял собой мало развитый патриотизм. Кочевники и горцы были воинственными, часто агрессивными, но, в общем, по замечанию русских офицеров, несравненно честнее и благороднее оседлого земледельческого населения. Исключение составляли курды — сунниты, о преданности которых кому бы то ни было, говорить не приходилось, так как племена и роды, которые вели кочевой образ жизни, вообще не признавали над собой никакой власти и часто игнорировали государственные границы, признавая за собой господствующее положение в регионе