. Поход или продвижение из одного гарнизона в другой являлось настоящим набегом сарбазов на местные деревушки. Вот как описывает передвижение сарбазов Н. И. Березин: «Погрузив свои никуда негодные ружья на мулов, солдаты рассыпаются по сторонам дороги и просто-напросто грабят сады и огороды, останавливают проезжих, требуя табак, гашиш, деньги. Завидев это воинство издали, все спешат свернуть подальше с дороги, а несчастные крестьяне беспомощно стоят и спокойно смотрят, как плоды их труда топчут и суют в мешки»
[276]. Это происходило потому, что запаса продовольствия не было, и сарбазы питались кто как мог, в большинстве случаев посредством грабежа местных жителей, которым, вследствие этого, войска были ненавистны. Известны случаи, когда крестьяне, чтобы не допустить войска на свою территорию, разбирали мосты
[277]. Вообще сарбазы на современников производили впечатление тяжелое и жалкое.
Однако нелестные, подчас комичные оценки боеспособности персидской армии никоим образом не относились к личным качествам сарбазов как воинам. О персидском солдате знатоки дела отзывались с величайшей похвалой: «Он прекрасно сложен, ловок, терпелив и вынослив; воздержание в пище — одна из его добродетелей, находчивость и наблюдательность часто поражали европейцев Персидский солдат обладал ценными для пехотинца качествами: он легко переносил всевозможные лишения, продолжительные переходы и не поддавался усталости. И, несмотря на все это, персидская армия всех времен так же легко обращалась в бегство, иногда даже перед самым ничтожным греческим или арабским полком, как и храбро сражалась»[278]. По неоспоримому мнению русских офицеров, персидская регулярная армия комплектовалась прекрасными рекрутами, из которых при способных офицерах и небольших усилиях со стороны администрации можно было бы создать за короткое время отличные войска. Всякая попытка приступить к основательной организации вооруженных сил парализовывалась отсутствием организации отбывания воинской повинности, бессилием центрального правительства в Тегеране по отношению к самостоятельности различных провинций и, наконец, хроническим недостатком денежных средств.
Если говорить об отношении войск и власти, то отчетливо было видно, что преданность шаху не только сарбазов, но и голямов была более чем сомнительной: им было безразлично, кто сидел на престоле и существовал ли такой вообще.
В. А. Косоговский в своем секретном донесении в Генеральный Штаб в 1897 г. сообщает о сборе пехотного лагеря, инициированного персидским военным министром Фарман-Фармой. Донесение позволяет наглядно представить степень боеспособности и боеготовности регулярной армии. Пехотный лагерь, собранный впервые после многих лет, разбили в 8–9 верстах от Тегерана. Место, выбранное для лагеря, было неровным, каменистым, и, учитывая время проведения мероприятия — август, находилось на самом солнцепеке Вода, проведенная к лагерю, была мутной и грязной. Сарбазы помещались в палатках, размещаясь прямо на земле