— Он не…?
— Нет, — покачала я головой. — Он собирался, но я воспользовалась лампой.
Он изо всех сил пнул Винса по ребрам. Тот вскрикнул и свернулся в позе эмбриона.
Кон едва заметно улыбнулся одним уголком рта.
— Мой колючий шиповник. Он не заметил шипов.
В коридоре послышались шаги, затем быстрые выстрелы и тяжелые удары.
— Тони, это ты? — голос Нэйта заполнил тишину, наступившую после выстрела. — Я когда-нибудь говорил тебе, что трахал твою сестру в прошлом году?
— Твою мать…
Грохот выстрелов положил конец тираде Тони.
Кон повернул голову и крикнул:
— Спальня слева!
Он сдернул одеяло с кровати, накинул мне на плечи и снова прижал к груди. Слава богу, под рубашкой у него был бронежилет.
Дверь открылась, и вошел Нэйт, с улыбкой, как у Чеширского кота, на лице, когда увидел стонущего Винса, и спросил:
— А что, на этот раз не было ножниц?
— Лампа, — ответила я, указав подбородком в сторону того, что от неё осталось.
— Ну и черт с ними, — засмеялся он и прижался спиной к стене. — Ты завалила гада Винса Стэнтона, самого большого криминального босса во всей Филадельфии, лампой? — он снова повернул голову к двери. — Если бы Кон не посадил тебя под замок, я бы точно начал заигрывать.
В груди Конрада раздалось что-то вроде рычания.
— Я же признал, что она твоя, чувак. Расслабиться, — Нэйт положил обойму на пистолет, взвел курок и проделал то же самое с двумя другими пистолетами, спрятанными под курткой.
Пистолет Винса так и остался у меня в руке. Неумолимая сталь вызвала плохие воспоминания вместе со странным чувством спокойствия. Я могла постоять за себя. Никто меня не обидит.
— Ну что, как тут обстановка? — спросил Кон, по-прежнему не отпуская меня.
Нэйт указал на комнату с мониторами слежения:
— Несколько человек засели в комнате отдыха. В том числе Берти, — он подошел к Винсу и врезал ему ногой под ребра. — Странно видеть тебя здесь. Кон, возьмёшь это на себя?
Кон кивнул:
— Почему бы и нет.
— Стойте! — Винс протянул окровавленные руки. — Если ты убьешь меня, мои люди будут преследовать тебя до самого края земли, — угрожал он. Его слова звучали невнятно, кровь брызгала с каждым слогом.
— Твои люди? — Кон рассмеялся, и этот звук, как темная патока, раздался у меня в голове. — Те, которых мы уложили там, у ворот? Те, кого мы зарезали на территории? Те, что нашпиговали свинцом на твоей подъездной дорожке? Может быть, люди в кусках в вашем фойе?
Руки Винса дрожали, он издавал жалобные звуки:
— Не делай этого.
— Ты сделал это сам, как только назначил цену за ее голову, — Кон завел меня за спину и снова пнул Винса. — Когда ты думал, что можешь прикоснуться к ней, — еще один удар, на этот раз с треском ломающихся ребер. — Когда ты пытался изнасиловать ее! — еще один пинок. — Ты легко отделался. Я хотел сделать это медленно. Сделать больно. Заставить заплатить за всё, что она из-за тебя перенесла, но я приберегу все это для Берти.