Я открыла дверь в денник Персефоны и сказала ей, какой милой хорошенькой девочкой она была. Сонная, она удивленно фыркнула и пощупала губами мое лицо, после того как я поцеловала ее в мягкий нос. Она вздохнула и оперлась на три ноги, когда чистка началась.
Ладно, ничего нельзя решить насчет свиданий с обоими, пока Хит не окажется в безопасности. (Я отказывалась думать, что его могут не найти живым.) Попыталась заставить умолкнуть весь шум, болтовню и смятение в голове. Честно, я и без Эрика знала, что, скорее всего, смогу найти Хита. Эта было одной из причин моего беспокойства сегодня ночью. Трусливая правда состояла в том, что я боялась. Боялась того, что могу найти, и того, что нет. Боялась, что буду недостаточно сильной, чтобы справиться с этим. Смерть Стиви Рэй сломала меня, и я не была уверена, что могу кого-то спасти.
Но выбора не было.
Так что… думать о Хите… Я начала с воспоминаний о том, каким милым ребенком он был в начальной школе. В третьем классе его волосы были намного светлее, чем сейчас, и у него был миллион хохолков. Они торчали по всей голове, как утиный пух. Тогда он впервые сказал, что любит меня и собирается однажды жениться на мне. Я была во втором классе и всерьез его слова не приняла. То есть, хотя и была почти на два года младше, росту во мне было на тридцать сантиметров больше. Хоть и милый, но Хит был мальчишкой, что значит раздражал.
Ладно, он до сих пор мог раздражать, хоть и вырос, но его комплекция изменилась. Где-то между третьим и одиннадцатым классом я стала принимать его всерьез. Вспомнила, когда он в первый раз поцеловал меня по-настоящему, и то волнение, возбуждение, которое ощутила. Я помню, каким милым он был и как мог заставить меня почувствовать себя красивой, даже когда у меня была жуткая простуда и ярко-красный нос. И каким джентльменом он был. Хит открывал двери и носил за меня учебники с девяти лет.
Потом я вспомнила последний раз, когда видела его. Он был так уверен, что мы должны быть вместе и настолько не боялся меня, что сам порезался и предложил свою кровь. Закрыв глаза и облокотившись о мягкий бок Персефоны, я думала о Хите и позволяла воспоминаниям проплывать передо мной, как фильм. Потом образы нашего прошлого изменились, и я ощутила тьму, сырость и холод – и страх, врезавшиеся в мой живот. Я ахнула, плотно зажмурив глаза. Хотела сосредоточиться на нем, как в тот раз, когда каким-то образом увидела его в спальне, но эта связь между нами была другой. Менее четкой, больше наполненной темными эмоциями, чем игривым желанием. Я сконцентрировалась сильнее и сделала то, что посоветовал Эрик. Позвала Хита.