Удар сбил прицел наводчика, и ответный кумулятивный снаряд врезался в мёрзлую землю. Огненная струя, шипя, прожигала снег. Вспыхнули прошлогодняя трава и куст боярышника, подняв клубы искрящегося дыма.
Обер-лейтенант, отброшенный ударом от панорамы своей командирской башенки, торопил наводчика. Тот был контужен, но снова наводил орудие. Шестаков, как и весь его экипаж, понял, что на этот раз немец не промахнётся.
— Уходим!
Куда уходить, сержанту Пименову объяснять было не надо. Сжигая сцепление, он рванул машину на полном газу, уходя от смертельного снаряда. Над башней «тридцатьчетвёрки» пронёсся кумулятивный заряд, способный мгновенно воспламенить машину.
— Дорожка!
«Тридцатьчетвёрка», пролетев десяток метров, встала как вкопанная. Комбат целился быстро. Но в эти секунды экипаж отчётливо услышал звуки, доносившиеся снаружи: лязганье гусениц, звонкие выстрелы пушек, крики обгоревшего танкиста, порывы степного ветра и скрип снега под чьими-то валенками. Возможно, последние звуки в этой жизни.
Оба танка выстрелили почти одновременно. Шестикилограммовая болванка врезалась в основание башни немецкого «панцера», бронебойный снаряд Т-4 (кумулятивных уже не оставалось) ударил в орудийную подушку «тридцатьчетвёрки». Оба снаряда не пробили броню. Но у «панцера» заклинило башню, а удар немецкой болванки смертельно ранил наводчика и контузил заряжающего в экипаже комбата.
Андрей Шестаков выдернул из боеукладки снаряд и, загнав его в казённик, нажал на педаль спуска. Пройдя сквозь снежный гребень, болванка ударила в верхнюю часть брони и прошила её насквозь. Из открывшегося люка выскочили двое немецких танкистов, затем появился обер-лейтенант с маузером в руке.
Он проиграл этот бой, его танк горел, но и русской «тридцатьчетвёрке» досталось крепко. Двигатель не работал, из-под жалюзи шёл дым. Обер-лейтенант в распахнутой куртке бежал навстречу врагу, стреляя из маузера. Офицера догнал механик-водитель и повалил в снег.
— Надо уходить. Эти русские звери не знают пощады, они раздавят нас живьём.
Механик-водитель забыл, как во время летнего наступления, когда русских гнали к Волге, он не раз по приказу обер-лейтенанта давил гусеницами красноармейцев, убегавших от немецких танков.
Тогда он управлял «панцером» Т-4 старой конструкции с короткоствольной пушкой. Но у русских не хватало артиллерии, а неуклюжие противотанковые ружья наводчик сметал снарядами вместе с расчётами.
Русские бросали связки гранат, они не долетали до цели, а тяжёлая машина рушила окопы, хороня большевиков живьём, и догоняла тех, кто пытался спастись бегством.