После такого вступления приветствия были бы только лишними, поэтому архидьякон, дав с виду усталому констеблю всего лишь пару минут на то чтобы пригубить вина и чуточку перевести дух после долгого (судя по изгвазданной одежде) пути, требовательно произнес:
— Говорите!
Дэве быстро проглотил вино, которое только что неторопливо и с заметным удовольствием смаковал во рту, и, прокашлявшись, приступил к своему рассказу:
— Ваше преподобие, наверное, помните, что я и раньше проявлял сомнения по поводу авторства письма, написанного якобы экономкою вашего дяди? — с напоминания начал констебль и, усмехнувшись, сказал: — Так вот мои подозрения оправдались. — Адам Дэве сделал еще один крупный глоток из своего бокала и, на миг сморщившись, продолжил: — Правда,… не совсем так, как я ожидал. Я поехал в Дербишир, думая отыскать там Мэри Сертэйн слыхом не слыхавшую об интересующем нас послании, а оказалось, что во всем графстве слыхом не слыхивали даже и о самой Мэри.
Дэве сделал небольшую паузу в повествовании, словно бы припоминая, все подробности своих розысков, а архидьякон, понимая это, старался не торопить констебля. Но по мерно постукивающим столешницу костяшкам пальцев священника было ясно: он, все же, испытывает нетерпение.
— В общем, экономки у вашего дяди не было, — наконец вернулся к своему рассказу Дэве, — а последние несколько месяцев его жизни, господина Пичера окружали только престарелый дворецкий и столь же почтенного возраста горничная, из коих добиться чего-то вразумительного мне не удалось. Однако, памятуя отзывы о вашем дорогом дядюшке, я решил наведаться туда, где всегда можно приятно провести время в компании с выпивкой и женщинами.
Стук пальцев священника по столу резко оборвался.
— Как любил ваш покойный дядя, — с лукавой улыбкой поспешил вставить констебль, заметив на себе тяжелый взгляд Люциуса. — И единственным таким местом, более-менее приличествующим лицу дворянского происхождения, в Дербишире был местный постоялый двор. Не «Стар Инн» конечно, но, в сравнений с остальными тамошними забегаловками, заведение вполне достойное. Никого по фамилии Сертэйн там само собой не знали, зато про Алджернона Пичера, коего там величали попросту «Барон», кое-что выяснить мне удалось. В том числе и то, как он проводил время 11-ого февраля.
Дэве бросил на архидьякона многозначительный взгляд, словно напоминая, что названное число — именно то, коим было помечено письмо о смерти барона Анкепа.