— Ну, — показал, что помнит это архидьякон. — Продолжайте.
Констебль усмехнулся нетерпеливому любопытству священника.
— Если коротко, — начал Дэве выполнение просьбы Люциуса, — то ваш дядя и впрямь был тот еще пройдоха по части дорогих вин да смазливых дамочек. И одной из них ничего не стоило напоить «Барона» до такой степени, что он, шутки ради, запечатал своим перстнем письмо о собственной смерти.
Архидьякон изумленно вскинул брови.
— Ему было известно его содержание? — спросил он.
Констебль кивнул.
«Странно…» — подумал Люциус нахмурившись. — «Как часто в последнее время мне доводилось слышать о судьбоносном выборе… и вот новый пример».
Эта новость почти уверила его в том, что завершающий этап судьбы барона Анкепа нёс на себе нечистый след Мортимера, но одно обстоятельство все еще смущало священника.
— А вы узнали, кто была эта дама? — поинтересовался он у Дэве.
Тот снова сделал утвердительный жест.
— Разумеется. Однако за достоверность этих сведений я не поручусь: сами понимаете, они добыты из уст таких людей, которые и о вчерашнем дне с трудом вспоминают.
— И все же, — настаивал священник.
— Женщина лет тридцати; розовощекая и полнотелая, — ответил констебль и, бросив на архидьякона, явно недовольного таким скромным описанием, смеющийся взгляд, добавил: — Мне даже повезло настолько, что один из завсегдатаев постоялого двора назвал (весьма, кстати, недружелюбным тоном) ее имя… — Дэве подался чуть вперед и, пронзив Люциуса резко посерьезневшим взором, сказал: — миссис Скин, — а затем, откинувшись на спинку стула, в свою очередь спросил: — Не удивительно ли, что и о ней вы просили меня разузнать?
Архидьякон промолчал. Его разум с судорожной быстротой стал хвататься за обрывки добытой констеблем информации и вплетать их в нить произошедших с февраля по сей день событий. Более чем четырехмесячная история явственно предстала перед мысленным взором священника во всем своем неприглядном виде, и он ужаснулся, осознав, что почти вся она писалась под диктовку одного лишь человека.
— Я просил вас узнать также… — не обращая внимания на изменившийся тон констебля, начал Люциус.
— О Мортимере? — подхватил Дэве.
Архидьякон со все еще задумчивым видом кивнул.
— Это имя… — с неудовольствием и смятением протянул констебль. — Немногим оно известно, но из тех, кто его знает, одни постоянно снедают себя внутренними терзаниями, а другие отчего-то страшно высокомерны. И те и другие считают, что искать Мортимера не нужно, ибо, если вы ему понадобитесь, он найдет вас сам. Вот только первые добавляют к этому «Не дай Бог!», а последние — «Надейся…».