Холодная неприязнь, несмотря на все самообладание архидьякона, блеснула в его глазах; и Мортимер был вынужден со вздохом опустить протянутую для рукопожатия ладонь.
— Вижу, вы догадались, от какого общества я к вам явился, — с неприятной медлительностью произнес он. — Что ж… тогда я могу перейти к главному: мы вами очень недовольны, господин Флам.
— Я не вполне понимаю вас, сударь, — отозвался Люциус, с показательным высокомерием вздымая голову.
— О-о не беспокоитесь, — усмехнулся Мортимер; и по тому как самоуверенно он это сделал, архидьякон понял, что имеет дело с более чем достойным противником, — я объясню… Так уж получилось, что смерти Алджернона Пичера и Маркоса Обклэра (имена которых нынче всем известны) привлекли к себе чересчур пристальное внимание жителей Лондона, а из-за этих злосчастных жемчужин, больной фантазии дурака Хувера и вашего, — он слегка поклонился словно отдавая архидьякону должное, — тонкого намека в Уайтхолле на причастность к убийству Пичера некоей секты, все! подобные нашему, общества, теперь подозреваются в такой невразумительной глупости, как ритуальные убийства.
Люциус огромным усилием воли подавил на своих губах довольную улыбку: именно на такое настроение горожан он и рассчитывал.
«Однако Мортимер должно быть неспроста заговорил об этом» — подумал архидьякон, глядя на умное лицо собеседника; и довольство уступило место напряжению: — «К чему он клонит?».
— И по какой-то злой иронии, — продолжал Мортимер, — название нашей организации, в этой связи, упоминается чаще других. Само собой, нас это… беспокоит.
Люциус бросил на «отверженного» тяжелый взгляд; он никак не мог угадать, к чему подводит его Мортимер и испытывал по этому поводу чувство сильнейшей досады.
— Я все равно не понимаю вас, — сказал он и, решив не затягивать этого разговора, добавил: — Чего вы хотите?
— Справедливости, — коротко отозвался сектант. — Ведь мы оба знаем, кто на самом деле! совершил эти убийства.
«Так вот оно что!», — не проявляя ни малейших признаков волнения или страха, подумал Люциус. — «Впрочем, ты лишь подтвердил то, о чем я уже догадывался из вашей записки Вимеру».
Действительно: уже тогда он был поражен тем, как скоро «Отверженные» узнали о смерти Обклэра, и сделал соответствующие выводы.
«Но самого главного ты мне не сказал…» — продолжал размышлять архидьякон, прожигая своего собеседника испытующим взором: — «Чего ты все-таки хочешь?».
Мортимер спокойно смотрел на молчавшего архидьякона и, не мешая ему думать, терпеливо ждал продолжения беседы.
— Тогда почему вы пришли ко мне? — спросил, наконец, Люциус, имея в виду то, что подобная информация заинтересовала бы и полицию.