Тлеющий в глазах архидьякона огонек насторожил Мортимера
— …не отрекаясь от секты, вступать в ваш совет я, тем не менее, отказываюсь.
При этих словах глава «Отверженных» судорожно сжал подлокотники и, сверля Люциуса взглядом, приподнялся со своего места.
— Что?! — переспросил он, задыхаясь от ярости.
И Люциус понял, что угадал верно: он был нужен не всем «Отверженным», а одному только Мортимеру. Зачем?.. почему?.. какие цели преследовал этот человек?.. — архидьякону не было известно, но возможность нарушить его планы стоило использовать. Вот только и Люциусу, и Мортимеру, и всем двенадцати Чумным врачам было ясно, какая у подобной возможности должна быть цена.
— Вы понимаете, что это значит? — поинтересовался один из сектантов, пока остальные, шепча, переглядывались.
— Да, — вызывающе просто ответил архидьякон.
Мортимер побледнел и стал покусывать губы, а Чумные врачи вновь зашептались, поворачивая друг к другу клювы своих бронзовых масок.
— Что ж, — произнес, наконец, один из них, — в таком случае вы должны пройти обряд посвящения и… — он замялся и замолчал, поймав на себе отнюдь не доброжелательный взор Мортимера.
— …мы больше не потревожим вас, — продолжил за него другой. — Возвращайтесь в Собор святого Павла: мы сообщим вам об испытании позже, но… вы уже знаете, каким оно будет.
Люциус спокойно кивнул; он старался не думать о будущем. Однако глава «Отверженных» не желал так просто отпускать его.
— Нет! — не своим голосом возразил он, вставая. — Господин Флам явил нам свое падение, прежде! чем ему было сделано предложение. Да и знает его преподобие о нас теперь гораздо больше, нежели другие (в том числе уже посвященные) члены общества. А посему я настаиваю на том, чтобы испытание его преподобия было серьезнее, чем у нас обычно принято.
Мортимер обвел присутствующих почти властным взглядом, и Чумные врачи покорно склонили перед ним головы.
— Например, — теперь сектант смотрел только на архидьякона, — Ребекка Эклипс.
Это имя было произнесено с таким жестоким выражением, что у архидьякона, никогда ранее его не слыхавшего, по непонятной причине сжалось сердце. И как оказалось не у него одного.
— Ребенок!? — вырвалось изумленное восклицание сразу у нескольких Чумных врачей.
Люциус вздрогнул; и даже среди падших поднялся ропот недовольства и осуждения. Но Мортимер властным жестом прервал гомон своей стаи.
— Если его преосвященство справится с данным ему испытанием, я отпущу его, — не терпящим возражений тоном сказал он, — если же нет — займет место в совете.
Архидьякон, — которого не устраивало ни то, ни другое, — осмотрелся в поисках хоть какой-то поддержки; но в отличие от него, Чумных врачей поставленные Мортимером условия удовлетворяли вполне.