И вот сейчас я решила ей позвонить. Против моего ожидания она обрадовалась, мы встретились даже с удовольствием, вспоминали детство и юность, школьных друзей и прочее, и снова подружились. И я рассказала Кларе о тетрадке и о моей версии смерти папы — мне очень нужно было этим с кем-то поделиться! И дала ей почитать.
Через несколько дней мы встретились снова, и Клара вместе с распечаткой текста из тетради дала мне несколько писем. Оказывается, наши папы переписывались, и после смерти Клариного отца сохранилось несколько писем от моего папы к нему. Извините за сумбурные строчки, я волнуюсь даже теперь. К сожалению, наши родители все уже не с нами…
Эти письма моего папы, которые писал он сам своей рукой где-то там, в тайге… они такие дорогие мне! В них имеются подтверждения моей версии и вообще много интересного и замечательного. Только теперь я понимаю насколько умным и глубоким человеком был отец.
Я попросила, мне сделали ксерокопии папиных писем, и я посылаю их вам, поскольку вы приняли такое большое участие в распознании судьбы моего отца…»
Мне приятно, что я невольно помог человеку, хотя на самом деле я ничего особенного не сделал и не заслужил таких слов. А письма действительно оказались интересными, поскольку некоторые мысли в них, несомненно, порождены той тетрадью из мари Лабазной.
Итак, я снова принялся за расшифровку рукописного текста на плохо ксерокопированных листочках из тетради в клетку. Почерк, в общем хороший, с наклоном и с нажимом. Но писались они, опять же, карандашом, на плохой поверхности (явно не на письменном столе), листы были сложены неоднократно и на сгибах иные слова можно лишь предполагать.
По-видимому, сохранились не все письма, так как смысл в них не всегда связан и промежутки во времени между ними иной раз значительны. Зато все письма датированы, что облегчает их систематизацию.
Я опускаю пространные личные, семейные абзацы, даю лишь то, что касается тем, затронутых в «Тетрадке».
Здравствуй, дорогой Федя!
У вас, верно, цветы на клумбах, а тут метель не на шутку разгулялась. Пришлось работы отменить, сидим по палаткам, топим буржуйки. И письма пишем. Как только погода успокоится, буду посылать людей в базовый лагерь за материалами, они и передадут почту для ближайшего самолёта.
Федя, твои письма мне очень дороги, я их ношу с собой и в свободные минуты перечитываю. Пожалуй, ты единственный человек, который меня понимает и поддерживает разговоры на волнующие меня темы.
Ты критикуешь меня за то, что слишком отхожу от основ материализма в своих рассуждениях. Поверь мне, Федя, здесь всё совершенно иначе воспринимается, чем в городе. Да что я тебе говорю, ты и сам бывал в полях и прекрасно знаешь, что шутить с горами, реками, тайгой и болотами нельзя. Они обязательно накажут. Помнишь тот случай на перевале Тахолой? Мы тогда списали всё на физическое выветривание горных пород. Но под влиянием тетрадки с Лабазной мари я стал присматриваться и оценивать подобные события с иной точки зрения.