«Ибо человек создан по подобию божью» — сказано в писании.
«Ибо Бог создан по подобию человека, как и все, что есть в этом мире от человека, создано по подобию его» — скажу я и застолблю за собой местечко в вашем аду. Потому что рай ваш еще страшнее. Рай, отведенный для лицемеров и ханжей, рай лжецов и популистов, рай добропорядочных подонков. Я не хочу в такой рай. Пусть ваш рай останется вам. Ибо там где буду я — никогда не будет вас.
Судите меня, вы безгрешные. Вы, кинувшиеся к дымящемуся автомобилю. Вы, схватившие Сэми, моего Сэми, вы отнявшие у него жизнь, вы, вернувшие его туда, где ему уготовано сдохнуть лет в двадцать, и если еще и дышать после двадцати — то по инерции, определяя «существую», но никак не «живу». Вы, с наручниками наготове. Вы, с лицами — возмущенными, уставшими, героическими, — вы сегодня тут, чтобы судить меня. Вы делаете пометки в своих бумагах, вы отмечаете «психически нестабилен», вы негодуете «общественно опасен», вы возмущаетесь «вреден». Вы, полные предубеждений. Вы говорите про меня — «самооборона», вы говорите про меня — «превышение самообороны», вы не говорите про Рика — «убийство», вы молчите про Рика — «трижды переехал», вы помните про Рика — «плохая характеристика», «школа для трудных подростков», «проблемы с наркотиками» — вы помните это. Для вас чистенький пиджак очередного обсоса служит большим оправданием чем искренний взгляд моего друга, моего Рика. Для таких как вы достаточно хорошей кредитной и отсутствие истории взаимоотношений с полицией, и плевать, что прячется за этой чистенькой, гладенькой жизнью.
Вы, жалеющие шлюху-мать, дающую добро на убийство собственного сына — сначала молчаливое, потом законное; вы не испытываете ни капли сожаления к тому, кто просто мог бы еще попытаться, побороться, к тому, для кого я так и не стал ни весной, ни избавителем. К тому, чьи умирающие глаза я так и не поцеловал.
Вы, жалеющие мать мою и отца моего, но никак не Сэми, маленького Сэми, которого они в конец растерзают, разорвут, выпьют до последний капли крови, до последнего глотка воздуха, так чтобы заполнить зияющие в них пустоты. Вы смотрите на них, кричащих «похищение», орущих «угон», верещащих «тюрьма», и думаете «дай бог им сил».
Вы смотрите на меня. И думаете «подонок». А я говорю вам — спасибо. Вы думаете «подлец», а я говорю вам — спасибо. Спасибо за те два года в малолетке и за последующие пятнадцать в регулярке среди таких же как я, таких же как я. Я не лукавлю, ни желания на это нет, ни сил. Я просто говорю спасибо. Спасибо тебе, тому, кто оказался в этой ментовской тачке, которая я снес напрочь, спасибо тебе за то, что ты остался без ноги. И за то, что твоя инвалидность накинула мне еще несколько лет. Спасибо каждому из вас за вашу страсть к порядку и честности. И прости меня Сэми. Тебе, наверное и рассказывать не будут обо мне. Но я знаю, ты все равно будешь помнить. Помни Сэми, не прогибайся. Помни Сэми — ты — это я, и я — это ты. Помни Сэми — этот второй шанс как для них, так и для нас с тобой. И пусть в этот раз возьмем мы. Я и ты. Ты и я — как одной целое с одинаковыми глазами и одинаковыми веснушчатыми носами.