Вот ночь настала. Из деревни смех слышно — веселятся наши. А мы пленных в кучу сбили поплотнее, часовых выставили, охраняем посменно. Сухари жуём. Обидно. Дружок мой, Сашка, говорит:
— Давай, я смотаюсь, хоть пожрать принесу. Может, и выпить достану. Темно, ПНШ не заметит.
Ну, пошёл он. Я жду, жду, а его всё нет. Ну, думаю, выпил, наверно, Сашка, и забыл про меня. И как я его выгораживать буду, когда ПНШ узнает, что он пост покинул?
Среди ночи в деревне выстрелы, крики. Но нечастые, а как-то беспорядочно, отрывисто. Помначштаба велел круговую оборону занять, утра ждать. А темень — глаз выколи, да ещё дождик начался. Потом два бойца к нам пробрались, говорят, нападение было, но кто, что — непонятно. А утром всё выяснилось. Ловушка это была. Женщины в гости звали, а по подвалам и на чердаках немцы затаились. А ночью, как наши спать легли, они и напали. Почти всех порешили, мало кому спастись удалось.
— Ой, дедуля, страшно как! А что же с этими женщинами? Их арестовали?
— Нашли бы — убили. Кто бы их арестовывал за такие дела? Не было там к утру никого. Все ушли, и немцы, и местные. Спалили мы эту деревню, всю, до последнего сарая.
— А как же они потом жить будут?..
— А не надо им жить! Не надо им жить… Сашку они зарезали. Лучший мой друг был, мы с ним бок обок от самого Смоленска…
Вот так нас встречали, внучка. Только ты это не пиши, ненужно. Хочешь зачёт получить, напиши, что цветы на танки бросали, хлебом-солью встречали и всё такое. Скажи, дед фронтовик рассказывал.
В бывшей столовой коопзверопромхоза, а ныне кафе-баре «Маргарита» играли свадьбу.
Народу собралось много. Ещё бы, нечасто женятся бывшие супруги, которые год назад на глазах у всего посёлка официально развелись, а теперь снова оформляют брак, да ещё и свадьбу закатили.
На правах старшего слово взял Леонид Павлович Мельников. Он поднялся, позвякивая медалями, постучал вилкой о тарелку, требуя тишины.
— Дорогие брачующиеся! Вот послушайте, что я вам скажу. В феврале сорок третьего заняли мы позиции в лесу. А нужно сказать, почва там болотистая, и хоть и зима была, а под снегом болотина не промёрзшая…
— Ну, завёл дед песню, теперь на полчаса, — громко прошептал кто-то из гостей.
— А наши стодвадцатимиллиметровые миномёты в болото не поставишь, — невозмутимо продолжал Леонид Павлович. — Однако смекалка русского солдата всегда выручала. Придумали мы ставить плиту миномёта на корневище дерева, а для горизонтальности настил из сучьев делали. Так и выставили батарею, к бою изготовили, а как приказ поступил, стали стрелять со своих закрытых позиций.