Филиппок несся следом и тоже кричал. Хотя сам не сознавал этого, хоть и не слыхал своего крика… Сразу обожгло что-то и покачнулся он… В тот же миг что-то ударило в голову, а перед глазами мелькнули копыта. Исчезли. А вместо них колосья склонились и качались тихо, и синие васильки смотрели в глаза… А шум рос… Вот налетела красная волна, ударила и залила и васильки, и колосья, и его…
Выбили немцев из села. Утром, когда солнце из-за левад выглянуло, село уже было свободно. Хоть и виднелись раскиданные тут и там посинелые трупы людей в свитках и серых шинелях. Там — вокруг экономии, на выгоне. А сколько угасло их, как искры в степи, во ржи под тихий шелест колосьев!..
За левадами, на лугах шумел бой. А толпа даже за мельницу вышла. Глядели — ждали с замирающим сердцем: кто одолеет.
Выбили. Конный полк красных из-за бугра вихрем налетел, прорвал их цепь, смешал и погнал по степи. Дальше… Дальше…
Радостный вздох раздался в толпе. Заговорили. Кто-то улыбнулся, а старенькая бабушка подошла к мужчинам, по-стариковски зашамкала губами… Явтух, отец Филиппка, бледный, с лицом в синяках, улыбнулся ей тихо.
— Наша, наша берет, бабушка, — сказал. — Вишь, как погнали! — Бабушка перекрестилась и подслеповатыми глазами взглянула туда — в степь. С левад с криками неслись ребята — малые дети. Подбежали.
— Отступили!
— Ой, задали же им наши! — кричали радостно и глаза их горели. А один вытер нос рукавом и головой покачал:
— Ой, набили же их! А наших — Карп убит и Скаленко, еще кто-то. Под вербами вон там… А повстанцы сюда возвращаются.
С покосов действительно медленно возвращались на отдых утомленные повстанцы. Лошади под ними мокры, как после купанья, и у некоторых гривы запачканы кровью. И кровь на свитках, на шинелях повстанцев. А лица их покрылись пылью и в глазах искры.
Толпа окружила их. С радостными криками, с блестящими глазами жались к ним люди. Гладили шеи лошадей, прижимались к стременам. Никита Горобец, бледный, избитый гайдамаками, пробрался к ним сквозь толпу.
— Ну, и молодцы ж, ребята. — Сказал и лицо его в синяках тепло улыбалось. — Думали погибать уже, а вы, как гром с неба…
Взволнованный глядел на молодые лица ребят на взмыленных лошадях, а толпа зашумела, загудела…
— Избавители вы наши…
— Желаем вам родителей — детей увидеть…
— Уже не думали, что в живых останемся…
Один из повстанцев поднялся на стременах и поднял руку. Толпа сразу притихла. А он сказал:
— Да наделали бы проклятые палачи, если бы не ваш мальчик какой-то. Прискакал в полночь к нам в лес… «Гайдамаки у нас! Спасайте». Мы и бросились…