Старикашка сделал два шага вперед, пренебрежительно посмотрел на статую орденского учителя.
– Он тебя ничему не научит. Пока вы тут находились, я наблюдал за вами. «Попытайся найти на внешней кромке его ауры темную линию», – передразнил он наставника. – Большей дурости я в жизни не слышал. Цитировать трактат Сен-Жермена при подготовке настоящего ловца душ – весьма оригинальный подход к процессу обучения.
– Сен-Жермена? – я смутно припомнил знакомое имя, но посчитал нужным изобразить непонимание.
Четырнадцатилетний Кирилл Мечников мог и не знать французского авантюриста. Сомневаюсь, что его проходят в школьной программе.
– Он был большим шутником, любителем розыгрышей и проказ. Обожал придумывать всякие выдумки и небылицы. А еще он был одним из тенеловов своего времени. Его трактат «О золотой нити грядущего и предназначении человека» до сих пор пользуется популярностью в среде исследователей феномена магов – повелителей судьбы.
Я покосился на Аскольда Игоревича. Он и вправду говорил, что меня ему поручили исключительно из-за того, что когда-то ему приходилось заниматься изучением волшебников с редкой способностью.
– Что, разумеется, полная глупость. Трактат от начала до конца неверен. Но знают об этом считанные единицы. В частности – настоящие ловцы душ. Сен-Жермен искусно переплел правду с вымыслом, создавая иллюзию серьезного научного труда. Ему всегда хорошо удавались подобные вещи.
Забавно. У мужика явно было хорошее чувство юмора. Каверза что надо.
– Так значит, он не сможет меня научить по-настоящему. А вы, выходит, сможете? И для этого приехали в Российскую империю? Или вы местный? Слабо верится.
– Я не отсюда. Мне уже немало лет, и последние годы я все чаще задумывался о наследии. Я много размышлял об этом и в конечном счете пришел к выводу, что единственным достойным выходом будет передать свои знания кому-то еще.
– И выбрали меня? – я недоверчиво поджал губы.
Мог бы придумать причину поосновательнее. А то – старый стал, захотел завести ученика. Тоже мне, сказочник узкоглазый.
– Не веришь? Зря. Я многого достиг в жизни, взобрался на вершины, куда другим никогда не попасть. Видел то, что большинству никогда не увидеть. Делал то, что остальным не под силу. Творил великое зло и совершал не менее великое добро. Но знаешь, что я вижу, когда оглядываюсь назад?
В воздухе повисла пауза. Вопрос явно был риторическим, и я не стал отвечать.
– Ничего, – тяжело закончил старик. – Я не вижу там ничего. И это меня ужасает больше всего на свете. Что может быть ужаснее, чем пустое наследие?