Я задумался над синонимом известного слова, но синонимы подбирались тоже не очень благозвучные.
— Евгений Максимович, — вопросительно приподнял я бровь, глядя я на Примакова.
— Да что уж там, я понял Борис Николаевич, не проглядим.
"Точно наша агентура постаралась, уже и сроки операции эвакуации предателя добыли, ай да молодцы!"
— Вот и ладненько, — обрадовано воскликнул я, — времени у нас вагон и маленькая тележка. Но у меня просьба…
Я задумался, стоит ли добавлять интриги?
— Какая, Борис Николаевич? Все что в моих силах…
— Евгений Максимович, прошу подождать пару минут, я вам еще один конвертик дам.
Я выдвинул ящик для бумаг рабочего стола и достал второй конверт, который хотел передать ближе к лету. Но ведь ситуация может измениться и товарищи сдернут раньше. Я как тот камень, брошенный в пруд. Волны пошли и кувшинки запрыгали, рыбешки прыснули в разные стороны.
Взяв, из канцелярского малахитового набора стоящего на столе, ручку я подписал безликий конверт — "Предатели" и подвинул Примакову.
Тот прочитал надпись, посмотрел на меня и, получив утвердительный кивок, вскрыл конверт и завис.[9]
1. Полковник службы внешней разведки Виктор Ощенко, советник посольства России во Франции. 24 июля 1992 года запланирована эвакуация, вместе с женой и младшей дочерью на служебном "Рено" выедет как бы в отпуск, на самом деле, для убытия в туманный Альбион. Машина будет брошена в аэропорту "Орли". Но скорее всего выехав от нас, он направится в английское посольство. Предположительно завербован MI-6, уже сдал или еще сдаст своих агентов — физика Франсиса Темпервиля, супругов Майкла и Памелу Смит. Возьмут их сразу после эксфильтрации Ощенко из под нашего контроля.
2. Сотрудник военной контрразведки Западной группы войск Лаврентьев Владимир Александрович в 1991 году завербован БНД.
3. Коноплев Владимир Яковлевич, полковник, заместитель резидента в Бельгии по научно- технической разведке, в 1991 году завербован американцами, в марте следующего года запланирована эвакуация.
Директор СВР дочитал врученную мной записку и повторно пробежав глазами по записям, остолбенело уставился на меня, периодически скашивая взгляд на листок в дрожащих руках.
— Евгений Максимович! Информация верная, но такого счастья как по Митрохину больше не будет.
Я наклонился и смотря в глаза, удерживая взгляд распорядился:
— Первого иуду надо показательно покарать. Доехать он никуда не должен! Семью предателя, всецело поддерживающую своего главу! — я сделал многозначительную паузу, акцентировав внимание Примакова, — должна постичь та же участь. К какой информации он имел допуск еще, выясните сами и примите меры к незаметной эвакуации наших агентов и разведчиков, которых он сдал.