Нет, сколько Ганс ни смотрел на себя в зеркало, все равно не мог понять, чего так пугаются некоторые люди, встречаясь с ним глазами. Вот и сейчас, Картер побледнел, как смерть, и превратился в настоящую египетскую мумию… Ганс же, глядя мимо него, прошел к двери, едва не коснувшись бывшего напарника плечом. Оставив Картера за спиной, Ганс услышал, как тот шумно переводит дыхание, и тихие довольные смешки, прокатившиеся по залу. Хотя друзей Берн здесь не приобрел — кроме, может, застрелившегося три месяца назад Лучано, которому не повезло попасть в руки Шерхарда. Все боялись опалы самодура Клайна, но сочувствовали Гансу очень многие.
Не оглядываясь, Ганс вышел из пределов осточертевшего Отдела. В кармане лежали пропуск на служебный самолет и уведомление о переводе в Брюссель. Интересно, чем он его встретит?
6-е
Н-да, невесело встречает. Выйдя из самолета, Ганс угодил под ливень. Но укладка волос не пострадала, совсем как в рекламе то ли шампуня, то ли лака от «Шварцкопф». Потому что у самого трапа его встречала машина. Большой черный джип «Гелендваген» с дипломатическими номерами. Роскошно встретили, как вип-персону. Если бы не погода, то Ганс, пожалуй, проникся бы важностью момента. А так… что небо серое, что настроение у него было серое.
Куда-то повезли. К стыду своему, Ганс почти не знал этой европейской столицы. Так, туристом когда-то приезжал, но только Атомиум и запомнил. Поэтому, сложив руки на коленях, он с интересом осматривался.
После чуть более чем сорокаминутного путешествия по залитым дождем улицам Брюсселя Ганса привезли к какому-то шестиэтажному, свежей постройки, зданию, расположенному на небольшой кольцевой площади, на которой сходилось целое соцветие различных рю и авеню. Дождь уже прекратил капать на нервы, сквозь низкую облачность высверкнул робкий луч, заиграв на полированных стеклах окон. Здесь его встретили двое — женщина и мужчина. Поднявшись за ними по широким ступеням к раздвигающимся входным дверям, Ганс не обнаружил никаких поясняющих надписей над входом. Он пожал плечами, и двинулся следом за провожатыми — весьма респектабельной девицей с аккуратно уложенными правым пробором короткими светлыми волосами, стопроцентно германского происхождения, и молодым человеком, не бросающимся в глаза даже на шестой взгляд. Такой усредненный молодой человек.
На лифте поднялись на четвертый этаж. Пошли длинным прямым коридором. Ганс старался не зевать по сторонам, но это все было как сцена из крутого триллера или боевика — ровные белые стены, прямоугольные, уходящие в перспективу плафоны ламп дневного света на потолке, безликие пластиковые двери, на табличках которых были лишь строчки цифр. Изредка навстречу возникали ниоткуда такие же безликие люди. Не мужчины и женщины — просто люди. Ганс, непривычный к этим штучкам, нервно хихикнул: