— Нет. Гарри не любит оргий. Он не такой. Он из тех мужчин, которым надо жениться.
— Он уже женат.
— Нет, уже не женат.
— Возможно, когда-нибудь вы с ним снова встретитесь…
— Нет, никогда.
— Почему вы в этом так уверены?
— Потому что я никогда не любила его. Когда мы встретились мне уже было за тридцать… До этого никто мне по-настоящему предложения не делал, и я знала, что это мой последний шанс… шанс жить полной жизнью, родить ребенка… Бог мой, как я хотела ребенка! — Телма опустила взгляд на свой раздутый живот, упирающийся в край стола и слабо улыбнулась. — Я и подумать не могла, что это будет так трудно.
Ребенок Телмы появился на свет холодным дождливым утром в конце сентября в клинике Гинекологического колледжа. Телма приехала в клинику на такси одна среди ночи, не поставив в известность ни друзей, ни соседей.
Не считая больничного персонала, Ральф Тьюри узнал эту новость первым. Врач Телмы позвонил ему, когда он собирался идти на девятичасовой урок, и сообщил, что Телма родила чудесного, здорового восьмифунтового мальчика. После двух переливаний крови состояние Телмы было лишь «удовлетворительным», посетителей к ней пока что не допускали, но на ребёнка можно было посмотреть сквозь стеклянную стену палаты для новорожденных.
Полагая, что это событие надо бы как-то отпраздновать, Тьюри пригласил Билла Уинслоу и Джо Хепберна на ленч в кафе «Плаза». После мартини и запеченных в тесте бифштексов Тьюри поднял вопрос о том, что надо сообщить новость Гарри.
— Я думаю, мы должны послать ему телеграмму.
— Зачем? — спросил Джо Хепберн. — Поздравить?
— Нет, конечно. Но ему нужно знать, что с Телмой и ребенком все в порядке.
— Не знаю, мне представляется, что при сложившихся обстоятельствах посылать такую телеграмму бестактно.
— Гарри не стал бы делать различия между своим и чужим ребенком, а если бы и стал, ему на это наплевать. Его интересует только Телма. Бедняга, наверное, сидит сиднем и грызет ногти.
В разговор впервые вступил Билл Уинслоу. Скверная погода, мартини и утренняя размолвка с женой настроили его на сердитый лад.
— Черта с два он сидит и грызет ногти. Ничего себе бедняга!
— Что ты хочешь сказать?
— А, неважно.
— Для меня важно, — резко сказал Тьюри. — Продолжай, что там еще за тайна? Что тебе известно?
— Много.
— А именно?
— А именно: Гарри не сидит сиднем и не грызет ногти, переживая за Телму. Давно уже не переживает.
— Что-то уж больно уверенно ты говоришь об этом.
— А почему бы и нет? Я вчера получил от него письмо. Вообще мы с ним не часто пишем друг другу. Не понимаю, почему он разоткровенничался со мной, а не с кем-нибудь из вас.