– Уже поздно, – угрюмо сказал Джо.
– Когда вернешься, будет еще позднее, – резонно заметил Шульц. – Давай проваливай.
Кьюбит и Джо вышли из комнаты.
– Почему Коррис стрелял в Беллмана? – Лорелли нервно пощипывала черные волнистые волосы.
Шульц ничего не ответил. Он сидел, склонив голову набок, и прислушивался к шуму отъезжающего автомобиля. Молчал и не шевелился, пока не зарычал двигатель, не щелкнула коробка передач и шум мотора не растворился в ночи. Затем посмотрел на Лорелли и улыбнулся.
Девушка впервые видела Шульца таким. Ей стало не по себе. Встала и потянулась.
– Думаю, пойду в постель, – сказала Лорелли, похлопывая ладонью по губам, чтобы скрыть нервный зевок. – Маэстро еще посидит?
– Итак, Гарри Дюк ходил к Беллману.
Шульц взял стакан, подошел к буфету и принялся готовить крепкий коктейль.
Девушка не сводила с него глаз, потихоньку передвигаясь к двери.
– Похоже, я на тебя зол, – тихо сказал Шульц, плеснув в стакан содовой. – Очень, очень зол.
– Чем я провинилась? – спросила Лорелли, ухватившись за дверную ручку.
Отхлебнув немного виски, Шульц посмотрел на девушку. Взгляд на секунду задержался на ее лице, затем переместился на руку. Толстяк поманил Лорелли пальцем.
– Поди сюда, – нежно сказал он. – Что-то мне ласки захотелось.
Лорелли осталась на месте. Повернула ручку двери, та приоткрылась на дюйм. Девушка была готова сбежать.
Шульц рассмеялся. Этот звук был похож на раскаты грома, идущие из глубин его огромной туши.
– Ну ладно. Не хочешь – не иди. – Он вразвалку направился к креслу, уселся. – Но мне нужно с тобой поговорить. – Отпил полстакана, вытер рот тыльной стороной кисти. – Ты звонила Гарри Дюку, верно?
– Чего? – Лорелли вылупила глаза. – Не понимаю, о чем вы.
– Врунишка. – Казалось, настроение Шульца выправилось. – Дюк все рассказал.
– Зачем мне ему звонить?
– Ты поставила меня в неловкое положение, – продолжал толстяк, не обращая внимания на слова Лорелли. – Теперь у Дюка разыгралось любопытство. Парень всегда сует нос в чужие дела.
Допив виски, Шульц некоторое время сидел с пустым стаканом и улыбался. Затем уселся поглубже и вытянул ноги.
– Такие, как ты, всегда западают на парней вроде Дюка. Не знаю почему, но так устроен мир. Кому-то кажется странным мое увлечение орхидеями. Но такова жизнь. Не стоило тебе говорить с Дюком. Здесь, конечно, я сам виноват. Зря рассказал тебе про Беллмана. Наверное, у меня тогда ум за разум зашел.
Шульц резко выпрямился, в глазах полыхнула ярость.
– Зачем ты дала ему наводку, дуреха? – прорычал он. – Теперь я не смогу отвлечь его внимание от Беллмана.