Маленков, который по мере выслушивания этой тирады постепенно наливался кровью от приступа гнева, хотел уже сказать что-то резкое и даже открыл рот, но тут же получил удар локтем под вздох от сидящего за столом Сталина.
– Уймись, Георгий, – сказал вождь, – нравится нам это или нет, но она права – многие из членов ЦК тянут наверх своих детишек, делая из них каких-то принцев крови, и остальные партийцы тоже не исключение. То «родному человечку порадеют», то просто знакомому и хорошему человеку, а то начинают продвигать разных подхалимов, которые будут бездумно и во всем их поддерживать. И одновременно пытаются сжить со свету разных неудобных людей, которые могут делать дело, но не являются своими, да еще и имеют свое мнение. Ты думаешь, у нас просто так все посыпалось на фронте с началом войны? Товарищ, не знаю, как вас зовут…
– Старший социоинжинер Малинче Евксина, – подсказал каперанг Малинин.
– Товарищ Малинче Евксина, – продолжил Сталин, – права целиком и полностью, но я даже не знаю, что тут делать, потому что за двадцать лет человеческую натуру не переделаешь. Люди у нас по большей части все те же, какие были раньше, и как мы ни стараемся, они не меняются.
– Люди меняются, – возразила вождю Малинче Евксина, – но медленно, и короткоживущим хумансам трудно уловить эти изменения. Просто задача, которую вы перед собой поставили, имеет огромный масштаб, а сопротивление вашим действиям весьма велико. Частью это сопротивление осознанное, потому что некоторые понимают, что в спланированном вами мире для них не будет места, другая часть ваших противников, твердолобых ленинцев, сопротивляется из встроенного в человеческую психику здорового консерватизма, неосознанно считая – что бы ни делалось, все к худшему. Если дать вам не тридцать, а девяносто или сто лет власти, то вы это сопротивление непременно переломите.
– Товарищ Сталин, – веско произнес каперанг Малинин, – единственное принципиальное отличие вашего Советского Союза от нашей Галактической Империи заключается в отсутствии у вас единоначалия, которое прямо необходимо любому государству, особенно в эпоху тяжких испытаний и великих свершений. То есть, единоначалие у вас есть, но, как и в случае с классовой структурой общества, оно неявное, стыдливо прячущееся за фиговый листок коллегиального управления.
– Я что-то не понял, товарищ Малинин, – нахмурившись, спросил Сталин, – вы что-то хотите мне предложить?
– Да, хочу, – ответил каперанг Малинин, – я хочу предложить вам принять на себя всю полноту неограниченной императорской власти. Военную, техническую и политическую поддержку в деле преобразования Советского Союза в единую, неделимую и непобедимую Советскую Империю мы вам обеспечим. В первую очередь мы гарантируем вам долгую, активную и здоровую жизнь, за время которой вы сможете достигнуть всех своих целей и собственными глазами увидеть результаты своих трудов. Вы практически единственный, кто на это способен. Решайтесь, товарищ Сталин!