По-моему, он уже давно должен был это сделать, но оттягивал до последнего. Со мной, конечно, никто не говорил об этом, но я догадываюсь.
Я сама нашла и прочла труды двух философов из Минши — те, что есть у нас библиотеке. Поняла не всё, но это безумно интересно: они мыслят совсем не так, как мы. Будто бы мысль — это лес, и они каждый раз выбирают не ту тропинку, по которой пошла бы я. Или будто смотрят сквозь витражное стекло на те вещи, которые я вижу через прозрачное.
Сегодня мне захотелось поделиться этим с профессором Белми: вдруг он чувствует так же? Он хмуро посмотрел на меня и сказал, что философия Минши — слишком тонкая и глубокая материя для четырнадцатилетней девочки. И опять стал бубнить о том, что восприятие зрением и слухом предшествует осмыслению и познанию. Будто это и так не понятно…
Дядя Горо так и не занял место дедушки за столом. Мне кажется, он никогда не сделает этого.
Мама старается, чтобы я не слышала, как она заводит с ним разговоры о женитьбе и как они ссорятся из-за этого. Но дядя Горо кричит так, что скрыть это трудно.
Мама, видимо, права: Кинбралану ведь нужен наследник. Но и дядю Горо мне как-то жаль. Не представляю его женатым.
Запись пятьдесят первая
Дядя Горо вернулся из Академии и привёз мне подарок. Синий кулон — сапфир на серебряной цепочке. «Под глаза, Уна! — гордо сказал он и даже сам застегнул его мне на шее. Руки у него по-прежнему большие и шершавые. Вряд ли такими должны быть руки лорда. — Не поверишь, сколько я выбирал его… Ювелир сказал — гномья работа. Соврал, наверное, скотина, ну и боги ему судьи, правда же?»
Мама разулыбалась и сказала, что мне очень идёт. Что мне давно пора больше думать об украшениях.
Не знаю, права ли она. Я смотрела на себя в зеркало… Зря. Кулон замечательный, но на мне он выглядит странно — точно шёлковый бант на бродячей кошке. На полосатой, облезлой — вроде Мирми с нашей кухни… Помню, как котёнком мы нашли её с Бри. Была зима, мы отпаивали её тёплым молоком и грели у очага.
Бри держится со мной всё так же отстранённо. Меня злят его церемонные поклоны и «миледи» после каждого слова. Иногда кажется: мне померещилось или приснилось, что у меня был друг.
У входа дядя Горо подхватил меня на руки и покружил, как делал раньше. Я обрадовалась, что он рад меня видеть, — несмотря на то, что мама явно была недовольна, а служанки перехихикивались… Наверное, ему уже не положено вести себя так со мной. Кто изобретал эти глупые правила этикета? Точно не миншийские философы.
Запись пятьдесят вторая
Всю ночь выла вьюга: из моего окна не было видно луны и звёзд. Мама приказала слугам и привратнику расчистить подъездную дорогу. Ров засыпало полностью, и даже Синий Зуб стоит белый. Вокруг замка столько сугробов, что сегодня я, пожалуй, никуда не выйду.