«Мы не изверги, — мягко поправил отец. — Тебе там понравится, Уна. Каннерти — славные люди, а Риарт — неглупый и храбрый мальчик, насколько я могу судить… Говорят, он неплох в бое на мечах и в соколиной охоте, бегло говорит на дорелийском и альсунгском. Отец обучает его всем премудростям по управлению замком — всему, что твой дедушка (да хранят его душу боги) не передал нам с Горо так, как следовало бы… А главное — он единственный наследник Каннерана. Риарт станет для тебя защитой, а это важно для меня. Времена сейчас трудные».
Отец лежал, как всегда, под толстым меховым одеялом. Именно он прочитал мне письмо старого Каннерти — с остановками, выразительно и серьёзно; у мамы бы не получилось так же. Он похудел ещё сильнее за последние дни. На макушке у него — заметная плешь. Он улыбался, но как-то грустно (или, может быть, мне так показалось)… На столике у кровати стояло блюдо — надкушенный ломоть хлеба с сыром и бокал вина. Значит, он действительно не может много есть, мама не преувеличивала… Отец сложил руки поверх одеяла, и меня поразило, как кожа на них обтянула каждую косточку — плёнкой, точно на лапках у птенцов, которых таскает на кухню Мирми. Которых она душит.
То ли от его рук, то ли от духоты в покоях у меня закружилась голова. Я села и спросила: когда?
Я обращалась к отцу, но ответила мама. Она сидела в кресле у окна — красивая, в тёмно-красном бархатном платье. Сегодня она впервые сняла траур по дедушке.
«Торопиться некуда, Уна. Мы съездим к Каннерти в гости, ты познакомишься с Риартом. Думаю, вы подружитесь. Нет — я уверена, что подружитесь. Общение с юным лордом, безусловно, полезнее для тебя, чем с твоим поварёнком… Само обручение можно провести когда угодно, хоть в следующем году. Тебе уже исполнится пятнадцать. А брак… Что ж, в семнадцать ты станешь совершеннолетней, и…»
«Это довольно рано, Мора, — сказал отец. Он свернул письмо, и я увидела, что руки у него дрожат. — Очень рано. Я не думаю, что Уна будет готова».
«Война с Дорелией продолжается, Дарет, — прохладно сказала мама, не глядя на него. Ничего особенного не было в её тоне, но я ощутила напряжение в воздухе — будто перед грозой… До меня вдруг дошло, что я очень давно не видела их беседующими — хоть о чём-нибудь, кроме хозяйственных мелочей и погоды. Насколько всё разладилось между ними; и какая доля скрыта от меня? — Мы не сможем обеспечить Уне полную безопасность, если она останется в Кинбралане. К тому же, если боги будут милостивы, Горо всё-таки женится. Тогда замок и земли достанутся его детям… У Уны должен появиться собственный дом».