Высокопоставленные чины Лэнгли, имевшие отношение к операции «Толкачев — ЦРУ», сошлись во мнении, что продаваемая им информация стоит требуемых денег, так как «агент стоит столько, во сколько обходится», и согласились удовлетворять его прихоти со следующего года. Однако у директора ЦРУ и Хэттавэя возникли серьезные опасения по поводу передачи Толкачеву крупных сумм наличности. По их мнению, если агент или члены его семьи начнут тратить непомерные суммы неизвестно откуда взявшихся денег, то это приведет к его расшифровке. ЦРУ, исходя из соображений безопасности агента, срочно приняло решение вместо советских дензнаков вручать ему ювелирные изделия с бриллиантами и золотые монеты царской чеканки.
Вопрос обсуждался путем обмена письменными сообщениями. Толкачев согласился получить часть заработанных им денег «очень хорошо сделанными русскими драгоценностями конца XIX — начала XX веков». Отметил, что их наличие в случае необходимости он может объяснить полученным от матери наследством. ЦРУ, идя на поводу капризов «Сфиэ», предприняло титанические усилия, чтобы отыскать антикварные магазины в Лондоне, Риме, Париже, Мюнхене, Нью-Йорке, Вашингтоне и Хельсинки, где можно было приобрести указанные предметы. Дело оказалось архитрудным, но многое все-таки удалось найти и передать Толкачеву.
В декабре 1982 г. Толкачев вновь поставил перед своими работодателями вопрос о вознаграждении, но уже по иному поводу. Он сообщил, что намерен создать «относительно большой резерв денег на случай непредвиденных обстоятельств». «Если, — писал он, — несмотря на все меры предосторожности, случится «полный провал», то никакие деньги мне уже не помогут. Если же случится «частичный провал» — коллеги застигнут меня за пересъемкой документов или выносом их из института — я смогу за взятку закрыть им рот».
Штаб-квартира ЦРУ не согласилась с его доводами и в конце концов идея Толкачева о взятке была бесповоротно отвергнута. А чтобы как-то оправдать перед женой наличие у него больших сумм денег, ему предложили сказать ей, что в начале 1980 г. он получил наследство от матери в размере 130 тысяч рублей.
Бегите, Толкачев, бегите!
Впервые вопрос о нелегальном выводе Толкачева и его семьи из СССР в случае возникновения угрозы ареста обсуждался с ним Джоном Гюльшнером на явке в декабре 1979 г. Агент взял тайм-аут на размышление и в феврале 1980 г. ответил, что ему никогда в голову не приходила идея покинуть Союз, но если ЦРУ берется осуществить это предприятие, то он с удовольствием рассмотрит это предложение. Предупредил, что коль скоро жена и сын не осведомлены о его