Через несколько дней после памятной встречи Зубаков уехал в отпуск, а по возвращению удивил всех новенькой бас-гитарой «Орфей», стилизованной под знаменитую «скрипку» Маккартни. А вскоре ещё одно пополнение — в клуб привезли рижскую ударную установку (на барабанах с пластиковым покрытием). Установка достаточно прилично выглядела, а после настройки классно зазвучала, не в пример старой раздолбанной «кухне». Но до поры играть на новых барабанах разрешалось лишь в исключительных случаях.
После Зубакова в отпуск уезжал я. Отпуск в жизни солдата второе по значимости событие (первое — дембель, третье — присяга). Кто служил, меня поймёт и проникнется. Рудаков заказал мне офицерские линейки, широкие рейсфедеры и чернила для фломастеров, музыканты — динамики, звукосниматели, записи рок-новинок и всякую мелочь. Я был всем нужен и все были нужны мне!
В Ленинграде я прямо в военной форме сунулся на «Галеру». Там меня безуспешно пытался прихватить патруль, но, главное, я вновь встретил своих друзей спекулянтов и разномастных музыкальных деятелей, шифрующихся под обычных граждан. Хорошо дома! Но, чтобы почувствовать себя полноценным отпускником, пришлось переодеться в гражданскую одежду. И пошла гульба! Я связался с Юрой Белым (одна из значительных фигур питерского движения меломанов). Он записал на магнитофонную приставку «Ноту» несколько бобин с рок-новинками. Город оказался мил и ласков со мной: друзья помнили, знакомые не забывали, девушка ждала, родные откармливали домашними лакомствами. Впереди ещё несколько месяцев военной службы, а на дворе слякотная весна 1972 года.
Я вернулся в часть пьяненьким, помятым и без обещанных динамиков, но остальные просьбы исполнил. Упаковка с динамиками была успешно забыта в железнодорожном вагоне, хотя, кто будет ругать подавленного гражданским разгуляем отпускника. Начались серые будни, подслащённые творчеством на базе дома офицеров. У нас уже сложился репертуар, за плечами несколько выступлений. Новые композиции проходили обязательную цензуру в лице начальника дома офицеров, который присутствовал на прослушивании с важным видом главного идеолога и плющил кресло в первом ряду.
На английском языке петь не разрешалось (по крайней мере, на официальных мероприятиях), поэтому любимый зарубежный рок лежал под запретом. Но существовал очень простой способ, которым пользовались многие музыканты периода застоя, — переводить текст или подгонять свои стихи под известные шлягеры. Мы стали хитрить. Поэтический труд пришлось взять на себя, что-то писал и добавлял Юрка Портнягин. Одной из таких «зашифрованных» композиций стала замечательная тема Джоржа Харрисона «Something» из репертуара «The Beatles». Ребята старательно разучивали гитарное соло, подбирали гармонию и накладывали новый текст. В общем, подогнали и адаптировали под русскоязычную версию. Начальник приготовился слушать.