Айгюль обернулась к Тимуру, и тот поспешил опустить глаза в телефон.
— Покажи мне, что столичные модницы носят?
Мальчик поднял на нее глаза и усмехнулся.
— Хотите соблазнить мента?
— Тимур! — прикрикнула Дильруба и швырнула в сына кухонным полотенцем.
— В городе встречают по одежке, значит, мне нужно сбросить старую шкуру и обзавестись новой.
Мальчик понимающе кивнул и начал копаться в телефоне. Он был так увлечен, что даже начал сопеть. Дильруба подошла к подруге, положила руки на ее плечи и коснулась губами макушки.
— Дорогая, что бы ты ни делала, люди равнин не будут смотреть на тебя как на женщину. Для них ты и не человек даже.
— А я и не человек! — отрезала Айгюль, зная, что ее не поймут. — Лучше подстриги меня, как столичных стрижешь, и ногти сделай.
Дильруба сдалась под напором подруги, достала рабочую сумку, подумав хорошенько, взяла с полочки ярко-красный лак.
Захар вышел с работы, по дороге закидывая сумку через плечо. На выходе стояла красивая молодая девушка. Облегающие джинсы, кожаная черная куртка поверх блузы, модный чокер на стройной шее.
Захар почему-то сразу понял, что она пришла к нему. Потому молча стоял и смотрел, как девушка приближается.
— Теперь у вас есть время? — спросила она низким, чуть хриплым голосом. Таким, от которого мурашки бегут по телу.
Захар неуверенно кивнул. Жестом пригласив его за собой, девушка пошла в сторону скверика с кованой беседкой. Местные пьянчужки, оккупировавшие ее, поспешно ретировались. На их лицах была та же смесь удивления и страха, что и у следователя.
Девушка достала из кармана розовый платок с цветами, и Захар вздрогнул, узнавая его и заодно хозяйку.
— Ты! — выпалил он.
— Я же говорила, что встретимся.
Девушка расстелила платок на лавочке и села, похлопав по месту рядом с собой. Страх сменился злобой. Чурка таки обвела его вокруг пальца. Ну ничего, он ей еще покажет, кто тут главный. Захар решительно подошел и сел.
— Чего ради маскарад? От тюрьмы не отмазываю, с миграционкой не дружу.
— Моего мужа увели в рабство. Ты полицейский, найди его!
Девушка смотрела на него большими карими глазами, спокойно, даже немного строго. Такой взгляд он часто видел у дочки, например когда переводил ее на красный свет или слишком много выпивал вечером. «Взрослые должны поступать правильно!» — говорила она. В ее наивном детском мире было так уютно и просто: добро и зло, хорошо и плохо, хочу и не хочу.
— Это так не работает, — вздохнул он, закуривая. — Потерялся муж? Иди в участок, пиши заявление, жди встречи со следователем. У нас тут не аул. Есть процедуры.