На самом хуторе нам делать было нечего, да и не пустят – рядом с Топью свои порядки и свои законы.
Посланец от Берендея прискакал на невзрачной кобылке всего через десять минут после нас. Не спускаясь с седла, довольно юный для своей профессии шатун хмуро кивнул нам и тут же направил свою животинку в сторону от дороги на едва наезженную колею.
Как я и подозревал, мы окончательно застряли метров через сто.
Тихонько свистнув, я привлек внимание юноши и, когда он приблизился, спросил:
– Далеко еще?
– С полверсты, – уверенно ответил наш проводник.
– Ну, это терпимо, – кивнул я и начал снаряжаться.
Евсей тоже не отставал в процессе обвешивания себя убойным железом.
Авантюра, конечно, запредельная, но иного выхода нет. Никого больше к делу привлекать нельзя. Даже нашего проводника я отправлю обратно, как только доберемся, да еще и постращаю для уверенности, что он не увидит ничего лишнего.
Снарядившись, мы с Евсеем бодро двинулись за проводником. Метров триста парень ехал по тропинке верхом, а затем спешился и привязал коня к дереву. Сразу стало понятно, что это хоть молодой, но уже полноценный шатун. Он шел впереди с кошачьей ловкостью, не производя ни малейшего шума. Евсей двигался так же тихо, и на их фоне мой топот напоминал слоновий.
Еще метров через двести проводник, имени которого я так и не удосужился узнать, остановился и повернулся к нам:
– Сотня шагов осталась. Там и будет изба Колкого.
Внезапно меня резанула мысль, что о нашем нахождении здесь, кроме шатунов, никто не знает. Сгинем, и костей не найдут.
Ничего не скажешь, сглупил я, не предупредив хотя бы своих домочадцев, но что уж теперь… Да и Берендей не выглядит идиотом, чтобы так сильно рисковать.
– Так, теперь слушай меня, – повернулся я к проводнику. – Садишься на свою лошадку и очень быстро возвращаешься в город. Если вздумаешь шпионить, придется тебя прирезать как лишнего свидетеля. Ты меня хорошо понял?
– Да, – недовольный моим тоном, буркнул парень.
Я был немногим старше его, и подобное обращение от почти сверстника покоробило юношу, несмотря на всю мою репутацию. Молодость – она вообще слабо признает авторитеты.
Убеждать его я не стал: не послушается – значит, сам виноват.
– Работаем, – тихо сказал я Евсею, и он тут же скользнул в заросли у тропинки.
Роли у нас были распределены уже давно, и мне сейчас предписывалось тихонько двигаться след в след за казаком. Через минуту я догнал его и присел рядом в кустах, из которых открывался неплохой обзор. Тонкий серпик месяца, уже почти нырнувший за деревья, и мои очки давали неплохую видимость.