Пока я разводил политесы, Петр что-то проворчал себе под нос, и Андрей тут же отреагировал на это:
– Прекращай, ты же читал дело этого молодого человека и знаешь, о каких услугах идет речь.
Мое отношение к бородачу испортилось еще больше, но буду держать эту нелюбовь очень глубоко внутри. Мне и княгини Голицыной хватило с головой.
Андрей широко улыбнулся и, сделав полшага ко мне, протянул руку. Я тут же быстро сократил дистанцию между нами и пожал протянутую ладонь.
– Рад знакомству, Игнат Дормидонтович, – пророкотал цесаревич.
Его брат ограничился небрежным кивком. С Антонио они оба поздоровались сухо, но без явной вражды.
Ох и непросто живется графу в столь чудной семейке. Это только в сказках герой женится на принцессе, а дальше сплошное «и жили они долго и счастливо». В реальности же беды нового члена венценосной семьи с этого момента только начинаются.
После обмена любезностями Даша повела нас в столовую, а это значило, что средний принц опоздает, а то и вовсе не приедет.
Ужин начался слишком уж натянуто. Гости молча принимали пищу, изображая из себя инструкторов по правилам поведения за столом, а слуги с неменьшим апломбом помогали им в этом почти театральном действе.
Не знаю, сколько там положено вот так вот по-птичьи клевать и сидеть, словно лом проглотили, но минут через десять Даша кивнула старику-лакею, и слуги быстро покинули столовую.
Цесаревич откинулся на спинку стула и уставился на меня.
– Игнат Дормидонтович, вот все удивляюсь, как вам удалось в столь юном возрасте пройти через испытания, кои иному опытному ведьмаку не по силам.
Ну и что я должен на это ответить? Выпятить грудь колесом и выдать что-то о службе отечеству и императору? Перебьются. В голове внезапно всплыла сцена из чудесного фильма «Особенности национальной охоты».
– Жить захочешь – и не так раскорячишься, – выдал я с философским видом.
Сначала прыснула Даша, а затем ее поддержал басовитый смех цесаревича.
Петр лишь кривил губы, а Антонию по-доброму улыбался.
– Понятно – в Топинске, – продолжил цесаревич, – там наверняка, куда ни плюнь, всякая нечисть и приходится лезть на рожон, но здесь-то вы зачем ввязались в свару с княгиней Голицыной? Дама она, конечно, своеобразная, но вам чем не угодила?
– Не люблю, когда при мне обижают моих друзей, – глядя прямо в глаза цесаревича, ответил я.
– И все? – удивился он. – Вам просто не понравилось, что княгиня позволила себе лишнего в общении с Дарьей, и вы нахамили представительнице одной из самых древних фамилий империи? Простите, Игнат Дормидонтович, но это слишком даже для новгородца.