Из ближайшего проулка протопали сапоги дюжины городских стражников. Те же копья и кожаные куртки, что и у охраны ворот. Стражники хмуро покосились на люд, мнущийся на площади, и двинулись дальше, еще более мрачно пялясь то на тени в углах, то на вечернее небо. Городок напоминал крепость, готовящуюся к осаде.
Веселое местечко это Сумеречье. А Запустение еще веселей?
Показался Фосс. Оливер шел в сопровождении грузного горца, в котором я узнал Акана — тюремщика, помогавшего мне попасть в руки кардинала. От надзирателя в нем мало что осталось. Кожаная куртка, обитая по краям темным мехом, какую тут носил каждый второй; высокие сапоги, короткий меч и засапожный нож придавали ему облик настоящего горца.
— Я из здешних, — ответил он на невысказанный вопрос и представился: — Акан Рой.
— Дальше мы двинемся вместе, — произнес Оливер, — до самого конца.
Напоминание о цели похода не потушило озорного блеска в глазах толстяка. Сейчас Акан вызывал у меня симпатию, и дело даже не в том, что горец помог спастись от пуль: просто мне всегда нравились веселые толстяки. Я даже обрадовался, узнав, что он идет с нами.
Толстяк повел нас к «Белой вазе». Трактир с широким крытым двором располагался на пятой улице от южных ворот. Городок как будто состоял из постоялых дворов на любой кошелек и вкус — роскошные трактиры соседствовали с куда более скромными.
Судя по количеству гостиниц, горожане жили за счет приема на постой путешественников и купцов. Первый Приют являлся первым и единственным пристанищем на дороге от таможни вглубь графства.
Обеденный зал «Белой вазы» оказался самым заурядным — такой же, как в тысяче других подобных заведений. Между столиков в табачном дыму бегали услужливые девицы в белых чепцах с приятными округлостями под передниками. У выхода подпирал стену вышибала с перебитым носом и пудовыми кулачищами. Хозяин таверны навис грудью над стойкой. Он аж лоснился от удовольствия, оглядывая полный, гудящий басами зал своего заведения.
Из кухни тянуло аппетитными запахами, в животе заурчало. Я занял свободный столик и, похлебывая темный эль, любезно принесенный веселой молодухой, ждал своих компаньонов. Они устраивали лошадей и, зная мою неуклюжесть в обращении с этими упрямыми животными, сразу отправили меня сюда.
Посреди зала потасканного вида певичка бренчала на лютне что-то монотонное. Гостям представление нравилось, торговый народ одобрительно кивал словам незатейливой песенки о хитром купце и глупом бандите. А кроме купцов и их помощников, в «Белой вазе» никого не было.