– Для такого дела не одну тренировку надо провести, – с сожалением должен был отступиться от возможности проявить себя абордажник-мичман, – чутка промашку по быстроте дадим, подорвёт супостат и себя и пришвартованный «Смоле…»… э-э-э… «Рион».
– Жаль, – откровенно расстроился Зиновий Петрович. – Ну что ж, господа! В таком случае не вижу смысла и в преждевременном выходе «Риона» в боевой поиск.
Увидев в дверях «адмиральской» унтер-офицера – старшего группы новых средств связи, личное появление которого говорило о том, что пришёл вызов из Петербурга, адмирал свернул совещание.
Следуя за унтером в радиорубку, продолжая мысленно обдумывать дальнейшие действия отряда, Рожественский немного посетовал: «Дальняя связь это неоспоримо хорошо, но начинаю понимать тех разгильдяев, которые по службе стараются быть подальше от начальства и поближе к… – адмирал потянул носом. – Хм! А из камбуза недурно пахнет! Так вот, к Авелану. Предоставить доклад по утопленным кораблям противника и о захвате угольщика будет, конечно, приятно, но обязательно последует какое-то очередное „полезное“ указание из-под шпица и озвучивание планов, которые им там, на берегах Невы, кажутся гениальными, но здесь на месте совершенно не реализуемыми. Поставим себя на место То́го. Адмирал не дурак и должен понимать, что „условно нашего одинокого Бэра“ заманить в ловушку будет непросто. Что могут для этого предпринять японцы? Сдать, подставив вспомогательное корыто с якобы секретным документом? Кто ж поверит – известно, что истинные самураи не сдаются. Стоп!»
Рожественский даже остановился, заставив сопровождавшего унтера недоумённо воззриться на неожиданно замершего командующего.
До Зиновия Петровича, наконец, дошло, что ему намедни втолковывал Авелан.
«Проблемы То́го или Камимуры это их проблемы. Главное, что нам самим надо влезть в эту ловушку… со своей ловушкой. А когда такие разные люди хотят одного и того же… А ведь, чёрт подери, может и получиться! Вот только „Маншю-Мару“ отпускать смысла не имеет. Слишком далеко пока от коммуникаций японцев, и потому – рано. Оперативная обстановка может ещё сто раз поменяться. Да и нельзя давать японцам много времени на подготовку. Так можно и заиграться. И переиграть самих себя».
* * *
Немного не успевали на «Ослябе», продолжая греметь железом. Или сумерки влажной хмарью легли нежданно раньше.
Бэр просил ещё час и получил его.
По кораблям отряда разбежался сигнал: «Прекратить погрузку, произвести малую приборку, быть готовым к выходу».
Ещё довозили последнее катера и шлюпки, ещё двигались стрелы кранов и скрипели тали… уже в темноте, под вспыхнувшими всевозможными огнями: электрическими лампами, дуговыми фонарями и люстрами, дающими в сечке-мороси мутный ореол и общую иллюзию титанического действа в далёкой загадочной северной бухте.