Рюкзак с походным барахлом был давно сброшен в пыль. Он был невыносимо тяжел, и с ним было не дойти. Затем в кусты полетела пропитанная потом куртка, и останавливаться стало совсем нельзя. Мягкая зима предгорий убивает не хуже до звона промороженной тайги или влажного ада сельвы. Путник знал это точно.
Более всего хотелось присесть и немного отдохнуть. Но человек понимал, что присев, он уже не встанет. Потому шел. Под конец пути, он перестал прятаться и выбирать дорогу.
Свое задержание патрулем, путник воспринял как избавление от немыслимой, гнущей плечи и душу тяжести. Облегченно повиснув на руках бойцов, он с паузами прохрипел, что ему непременно и срочно надо к генералу Рябцову. Потом глаза у бедолаги закатились куда-то вверх, лицо приобрело синюшный оттенок, и задержанный потерял сознание.
Привести странного бродягу в чувство путем обливания его холодной водой не удалось. Не помогли ни пощечины, ни громоподобные матерные тирады — куда уж без них! Насмерть загнавший себя человек, слабо улыбаясь, уплывал туда, где забот не бывает. Дыхание становилось все более редким, пульс слабел.
Начальник патруля, спинным мозгом почувствовав какую-то грандиозную пакость, припомнил инструкцию по оказанию первой помощи, трясущимися руками извлек шприц-тюбик боевого стимулятора, и вызвал из госпиталя машину с дежурным врачом. В итоге, это многим спасло жизнь. После спешно проведенной интенсивной терапии, к утру состояние задержанного опасений больше не вызывало.
Первое, что сделал больной, придя в сознание — вновь потребовал встречи с генералом, отказавшись что-либо сообщить по сути. Разве что, слабым голосом сказал:
— Полковник Степанов, Главное управление. Ваш командир знает меня лично.
Вечером собрался Военный Совет. Генерал — майор Рябцов коротко доложил:
— Это, действительно провокация. Мне, как и предсказывал Степанов, пришло указание подготовить отправку всех имеющихся инженерных мин и мин в десантном варианте на завод-изготовитель. Якобы по соображениям секретности, перегрузка назначена на разъезде двадцатый километр, что раньше не практиковалось никогда. Ранее мы вывозили специзделия из части не автомобильным, а железнодорожным транспортом и сопровождали их до завода, благо, в части имеется собственная железнодорожная база.
— А насколько опасны эти ваши игрушки? И главное, сколько у нас есть времени? — поинтересовался Фролов.
— Крайне опасны товарищи. И, согласно полученным из главка указаниям, у нас семьдесят два часа. Уже семьдесят один, — уточнил Рябцов, глянув на часы.