Я тоже собиралась быстро. Папа́ сказал, что платья, приличные кандидатке в невесты короля, мы закажем в столице, а повседневных нарядов у меня было не так много. Мы, конечно, не бедствовали, но и не ели на золоте, а жили достаточно скромно.
– Ты уже предупредил командование, что уезжаешь? – спрашивала я. – Взял отпуск?
– Я подал в отставку, – отвечал папа́, складывая рубашки в дорожный мешок.
– В отставку? Но почему?
– Потому что рассчитываю на твою победу, и одну тебя в столице не оставлю, – отвечал он.
– А если я проиграю? Мы вернемся сюда?
Отец пожал плечами и промолчал. Я украдкой наблюдала за ним и понимала, что он не так спокоен, как желает казаться. Обычно каждое движение Нея напоминало хорошо отлаженный механизм, а сейчас он в третий раз пытался сложить рубашку так, чтобы она не помялась в дороге, взъерошивал темные волосы, а временами замирал, будто глядя сквозь стены куда-то вдаль.
– А может, нам не ехать? – Я не выдержала, подошла к нему, опустила руку на плечо.
– Нет, Диана. Мы поедем, и ты, моя девочка, затмишь их всех. Докажешь, что глупые принцесски ничего не стоят.
– Может, они не такие и глупые, – рассмеялась я. – У них же магическое образование.
– У тебя образование не хуже. А ума и побольше будет. Главное, дочка, помни, что ты – все, что у меня есть, и я надеюсь на тебя.
Зачем? Почему? Пока что вопросы приходилось оставить при себе, и я украдкой вздыхала, прикасаясь к мебели, знакомой с детства. Не верила, что больше никогда не увижу этот дом, его стены. Зачем мне дворец? К чему становиться королевой? Конечно, как и все девушки, я мечтала выйти замуж, но рядом с собой хотела видеть не придворного щеголя, а такого человека, как мой отец. Открытого, мужественного, храброго, способного постоять за свою семью. Снова вздохнула, стараясь не расстраивать отца. Он все равно замечал, но молчал. Неужели ему не жаль?
– Папа́, а ты любишь наш Альцес? – спросила я, чтобы нарушить молчание.
– Люблю ли я этот городишко? – Он усмехнулся и потрепал меня по голове. – По-своему да. Но будь у меня выбор, я бы не стал здесь жить.
– Что ты имеешь в виду?
– Служба, Диана. Я здесь был по долгу службы. А сейчас уже чаще напоминают о себе старые раны. Пора на покой. Но я хочу, чтобы ты никогда ни в чем не нуждалась и была самой счастливой. И уж об этом я позабочусь.
– Не выдумывай, – улыбнулась я. – Какой из тебя старик? Тебе едва исполнилось сорок.
– Возраст измеряется не количеством прожитых лет, дочка, а тем, что пришлось пережить. Я многое видел на своем веку, вот и чувствую себя древним, как мир. А ты еще юна, тебе все только предстоит.