Кудряш чуть не плакал. Но они не могли ничего поделать: к двери их каюты был приставлен часовой -- оба они очутились под арестом, капитан приказал никуда не выпускать их.
Как ни горячился Тольский, но принужден был покориться своей участи и ожидать, что будет дальше.
Вечером в каюту Тольского тихо вошел Кудрин.
-- А, господин доктор, рад вас видеть, -- радушно приветствовал его Тольский. -- Что скажете хорошенького?
-- Да хорошего мало! Ведь я послом от капитана.
-- Что ему надо от меня?
-- Видите ли, сударь мой, через два-три дня наш корабль бросит якорь у берегов Аляски. Капитан решил высадить на этом берегу вас, а также и вашего слугу.
-- Что?.. Что такое? Меня высадить на Аляске?! -- с испугом и удивлением воскликнул Тольский.
-- Да... Так постановили капитан и офицеры.
-- Как же это... без суда?
-- Зачем без суда? У нас на корабле делается все по закону. Суд был над вами...
-- Стало быть, меня судили? Что же меня на суд не позвали? Да и в чем обвиняли меня? -- нервно крикнул Тольский.
-- В подстрекательстве к бунту.
-- Почему меня не позвали на суд? Я мог бы оправдаться.
-- Так постановили судьи. Заочно вам, сударь, приговор произнесли.
-- Судьи, говорите вы? А кто такие судьи?
-- Капитан и другие офицеры...
-- Такого суда над собою я не признаю, не признаю! -- закричал Тольский. -- Это какой-то Шемякин суд... Если я виновен, пусть меня судят по закону настоящие судьи...
-- Еде же их возьмешь? Ведь мы с вами не в Петербурге, не в Москве... И вы напрасно изволите горячиться... Вы с корабельным уставом не знакомы? А ведь там ясно сказано, что на корабле капитан -- все. Всему хозяин, всему глава, он же -- и судья...
-- Из ваших слов видно, что капитан может распорядиться мною, как он хочет. Захочет -- прикажет выбросить за борт или оставит на каком-нибудь необитаемом острове, обрекая на голодную смерть.
-- Аляска обитаема.
-- Знаю, что обитаема, но кем? Дикарями, людоедами.
-- Что вы, что вы, господин Тольский! На Аляске теперь и русские живут, там есть даже русский город. Народ там добрый, вам жить на Аляске неплохо будет. -- И Кудрин, стараясь успокоить Тольского, стал расхваливать ему природу и жителей Аляски.
-- Эх, завей горе веревочкой... Как ни жить и где ни жить, лишь бы жить!.. Попробуем пожить на Аляске, коли в столице не сумел, -- несколько подумав, весело произнес Тольский.
Но в действительности на душе у него было неспокойно: Аляска страшила его; да и всякий испугался бы после шумной столичной жизни очутиться в неведомой стране, за несколько тысяч верст от родины, среди дикарей.