но того не посмотрѣлъ онъ, что въ отысканной имъ формѣ сказано было, не только объ управленіи, но и о продажѣ и залогѣ имѣнія. Самъ Князь послѣ того поѣхалъ по хозяйству, за нѣсколько верстъ, въ другую деревню, приказавъ конторщику дать подписать довѣренность Княгинѣ, и тотчасъ потомъ отправить въ городя" для засвидѣтельствованія. Гербовая бумага всегда была въ конторѣ, и все очень скоро совершилось тому, что Холмская и Аглаевъ расположились въ тотъ-же день, послѣ обѣда, ѣхать домой. Уѣздный городъ былъ недалеко; немедленно явился оттуда Надсмотрщикъ съ книгою; Елисавета росписалась, и Надсмотрщикъ попался Князю уже на обратномъ пути. По пріѣздѣ домой, Князь захотѣлъ посмотрѣть вѣрющее письмо, и, увидѣвъ, что дано право
продать и заложитъ имѣніе, взбѣсился, призвалъ конторщика, не смотря ни на какія оправданія, прибилъ его, и даже, въ горячности, имѣлъ неосторожность, въ присутствіи Аглаева, упрекать конторщика, что онъ вѣрно подкупленъ, и нарочно написалъ такое вѣрющее письмо. Тщетно оправдывался бѣднякъ, показывая данную ему форму; справедливый помѣщикъ не внималъ ничего
, и давъ ему еще нѣсколько пощечинъ, выгналъ его изъ комнаты.
Аглаевъ чрезвычайно обидился низкимъ подозрѣніемъ,-что онъ способенъ подкупать конторщика, наговорилъ Князю Рамирскому множество грубостей, кинулъ ему вѣрющее письмо, и сказалъ, что онъ потребуетъ отъ него, какъ дворянинъ, должнаго удовлетворенія въ обидѣ своей. Вмѣстѣ съ тѣмъ велѣлъ онъ закладывать лошадей, объявивъ Князю Рамирскому, что вѣкъ нога его у него въ домѣ не будетъ.
Вся эта сцена происходила въ присутствіи старой Холмской и Елисаветы; онѣ перепугались, плакали, и самъ Князь Рамирскій струсилъ, въ особенности-же послѣ того, когда Аглаевъ объявилъ ему, что потребуетъ, какъ дворянинъ, удовлетвореніи. Это уже совсѣмъ не шутка. Князь не отказался-бы развѣдаться на бумагахъ: въ такомъ случаѣ былъ Его Сіятельство неустрашимъ; но на пистолетахъ, или на сабляхъ -- дѣло другое!
Князь Рамирскій тотчасъ сталъ извиняться передъ Аглаевымъ, просилъ его примиришься, взять вѣрющее письмо, въ томъ видѣ, какъ оно написано, и простить его горячность. Холмская и Елисавета также убѣждали его. Аглаевъ наконецъ смягчился, взялъ вѣрющее письмо, и по собственной волѣ далъ Князю честное слово, что не воспользуется ошибкою конторщика, не заложитъ и не продастъ имѣнія.
Болѣе всего просилъ Князь Рамирскій не закладывать. Съ тѣхъ поръ, какъ существуетъ наша фамилія -- сказалъ онъ -- никогда, никто изъ предковъ моихъ имѣнія своего не закладывалъ. За великое посрамленіе почту я для себя -- прибавилъ Князь -- ежели моя фамилія будетъ напечатана въ совершеніи закладной. Аглаевъ повторилъ обѣщаніе, и подтвердила) честное слово, что никогда этого не сдѣлаетъ.