– Алис, что случилось? – не дождавшись более-менее активной реакции от меня, уточнила мама.
Я натянуто улыбнулась.
– Волнуюсь, наверное. Не каждый день выпадает возможность попасть в Верхний Мир.
Мама вздохнула:
– Не представляешь, как бы я хотела, чтобы ты осталась со мной.
– Мам, ты ведь…
– Да знаю, конечно, – перебила она. – Просто от понимания серьезности некоторых вещей легче не становится, – мама иронично скривила губы: – Иной раз я думаю, что гораздо удобнее поменьше понимать и мыслить – впал в истерику, закатил скандал, высказал всем свое решительное «фи», и пусть другие терзаются чувством вины.
– Что я слышу? – округлила я глаза и фыркнула: – Ты так не сможешь!
– Угу, и это бесит неимоверно. Не раз сталкивалась с людьми, решающими свои проблемы путем криков и манипулирования чувствами окружающих. В силу искреннего непонимания, что они творят, совесть их не мучила.
Я подошла и крепко обняла ее, громко чмокнула в щеку.
– Зато к тебе притягиваются хорошие люди. Именно потому, что ты такая, какая есть – самая-самая! Вот папа, например. Спорим, он бы на скандалистку и глупую женщину сроду бы не взглянул?
Мама рассмеялась и погладила меня по спине.
– Правильно, от кого еще услышишь подобные восторженные признания, как не от собственного ребенка. – Ее улыбка из веселой превратилась в немного печальную, но очень-очень теплую, – папа и сам был особенный.
– Ну так, а я о чем? – легонько дернула ее за выбившуюся прядь волос и провокационным тоном добавила:
– Тебя вон и у лорда Гарнета замечательно приняли. Так что я всего лишь констатирую факты.
Она смутилась и щелкнула меня по носу, затем подняла руки вверх, признавая поражение.
– Ладно-ладно, как скажешь. Я лучше всех!
– Во-о-от, так бы сразу, – довольно протянула я. – Пойдем в дом, уже совсем стемнело.
С замиранием сердца я входила в комнату: хоть под конец дня и удалось отвлечься, но сейчас тревожное липкое чувство, вызывающее дрожь в груди, вновь захватило власть. Отерла вспотевшие ладони о штаны и осмотрелась. В комнате обнаружился только Шениар. Прикрыла глаза, убеждая себя, что еще есть время.
– Я мог бы сказать, что отрадно видеть, насколько тебе не все равно, и что сама виновата…
Метнула недобрый взгляд на змея. Он криво усмехнулся и закончил:
– Но не буду.
– Серьезно? По мне, так ты все только что и озвучил. Впрочем, постараюсь оценить столь широкий жест, ты до крайности великодушен, – всколыхнувшиеся досада и злость жгли язык в желании говорить гадости.
Шен фыркнул и почти ласково заметил:
– Лучше успокойся и перестань дергаться. Все с ним будет хорошо, а от твоего задним числом самоедства и треволнений на пустом месте проку ничуть.