— В рабов навеки, — тихонько повторил Энтис, не спуская глаз с бледного личика девушки.
— Сказкам верят лишь глупые менестрели, а не дети Ордена? — с иронией протянул Вил.
Боги, пусть разозлится! Не могу спорить, когда он глядит так растерянно. Сейчас будет лепетать, запинаясь: не сердись, я не хотел обидеть, прости… Стоит нахмуриться, и он выдаёт эту чушь — на всякий случай, чтоб чего не вышло… как я когда-то. Здорово ты его приучил, Вил. Молодец. Так и надо с друзьями!
Как объяснить? Её не спасти, а меня ты погубишь… а мне лишь недавно понравилось жить. Какое синее небо в эти дни!.. и росинки на листьях дышат радугой, и рождается столько песен, и мелодии Чар, звенящие тёплые волны, кружат, ласкают… Мерцанье, мне никогда не было так страшно!
— Не сердись. Я не хотел обидеть. Чему я верю, неважно, просто уйти… слишком больно. Как если б тогда упала минела. — Энтис с несчастным видом отвёл взгляд. — А ты поступай, как считаешь нужным.
Если посмею. Ах, мой Шер, я-то не Рыцарь! Ни Заповедей, ни дома — только голос, Дар и минела. Да ещё — чудом попавшая в руки Книга Семи Дорог… и Энт Крис-Тален. Энт, пока ещё рядом…
— Согреть бы её надо, — пробормотал он, становясь на колени рядом с девушкой и касаясь её руки. — Она такая холодная. Ну чего ты сидишь, как камень, давно бы уж огонь развёл…
Делали всё: растёрли ледяные руки и ноги, смочили губы водой, подожгли олений мох — вонь пошла жуткая, оба кашляли и обливались слезами, но она не проснулась. Вил капнул ей в рот соком неситы. Энтис хмурился, но не мешал: кто ж не очнётся от подобной мерзости на языке! Но нет, не помогло…
— Ещё мы не запихивали её в костёр. — Вил с отвращением покосился на тлеющий мох. — Попробуем?
Энтис медленно сосчитал про себя до десяти и разжал кулаки. Не хватало поссориться из-за шутки.
— Энт, а ты не мог бы помечтать попозже? Или она тебе уже надоела? Правильно, чего зря возиться.
— Тебя и не заставляют, — процедил Энтис. — Отойди и сядь в сторонке. На минеле поиграй.
Вил бархатно рассмеялся. Энтис явственно услышал утробное рычание бира, терзающего жертву.
— В сторонке-то ты уселся, Рыцарь. Понятно, жалеть и вздыхать — оно приятнее, чем ручки пачкать.
— Заткнись, а? — вспыхнул Энтис, окончательно потерявший терпение. — Думай, что несёшь!
— Да, милорд, — промурлыкал Вил. — Ты у нас главный спаситель, а моё дело помалкивать, верно… Ну и как мне оживить её для вас, милорд? Что же вы молчите, милорд? Неужели вы не знаете, милорд?
— Если ты… — Энтис перевёл дыхание. — Да, я не знаю. А ты?
Бир притих и легко отпрыгнул назад на мягких лапах, мирный и ничуть не жаждущий крови.